Август и великая империя

Разделение военной и гражданской власти

Таким образом, если наше толкование текста Диона правильно, верховная власть, сохраняя свою внешность, еще раз изменила свою сущность. Теперь во главе государства было более не два товарища с одинаковой властью, но жрец и солдат, разделившие между собой верховную власть. Германская экспедиция, долженствовавшая придать прочность аристократической конституции, принудила к этому средству, столь противному конституционному духу, главным образом, потому, что одна аристократия не имела более сил, достаточных для удачного окончания завоевания. В этом было неразрешимое противоречие. Во всяком случае, Агриппа, уехавший зимой в Паннонию, в феврале был уже на обратном пути или потому, что, как утверждали, достаточно было одного известия о его приезде, чтобы усмирить мятежников,[208] или потому, что весной он предполагал отправиться в Галлию принять начальствование над рейнскими легионами. Пока он возвращался в Рим, Август 6 марта был избран верховным понтификом.[209] Хотя Август был единственным кандидатом, стечение избирателей из всех областей Италии было значительно, и задуманная традиционалистической партией народная демонстрация вполне удалась. Если в богатом, элегантном и образованном римском обществе новый дух наслаждения, вкуса к легкой жизни все более и более распространялся, то дух благочестия и традиции всего лучше сохранился в средних классах. Если в них также далеки были от постоянного соблюдения строгих предписаний пуританской морали, то никто все же не смел отказаться принять участие в платонической демонстрации в пользу религии, которая всегда официально рассматривалась как вечный источник мира и общественного благополучия.

Смерть Агриппы

Через тринадцать дней, 19 марта, начинались Quinquatriae, праздник в честь Минервы, бывший тогда праздником низших слоев интеллектуального общества и высших классов рабочих, праздником молодых школьников и их учителей, ткачей, башмачников, красильщиков, золотых дел мастеров и скульпторов.[210]Чтобы угодить этим низшим классам и придать более достоинства и важности праздникам, можно сказать, праздникам низшей школы, во время которых мальчики должны были просить у Минервы успехов в науках, новый pontifex maximus захотел предложить народу развлечения от имени двух своих приемных сыновей, Гая и Луция, начинавших свое учение. Он устроил даже гладиаторские игры, вовсе неподходящие к культу богини разума, ужасавшейся крови.[211] Римские ремесленники, почитавшие Минерву своей покровительницей, не имели, вероятно, вкуса к более благородному спорту. Посреди этих празднеств, продолжавшихся пять дней, Август внезапно получил известие, что Агриппа во время своего путешествия тяжело заболел в Кампании. Он бросил празднества и немедленно выехал в Кампанию, но приехал слишком поздно. Агриппа уже умер.[212] В пятидесятилетием возрасте, посреди богатства, власти и славы, он преждевременно, таким образом, закончил свою карьеру, начатую тридцать два года тому назад, когда после смерти Цезаря он без колебания встал на сторону Октавиана. Агриппа был одним из немногих, имевших в момент катастрофы веру в звезду Юлиев, и события оправдали его выбор. На этот раз, по крайней мере, судьба вознаградила заслуги. Агриппа был образцом римлянина, уже лишенного своей первобытной грубости, но еще не развращенного умственным вырождением, пороками и деньгами. Он умел соединить с прекрасными добродетелями своей расы качества, даваемые культурой. С умом одновременно сильным и гибким, практическим и стремящимся к знаниям, с душой гордой, но простой, непоколебимой, преданной и верной, он умел в одно и то же время быть генералом, адмиралом, архитектором, географом, писателем, коллекционером предметов искусства и организатором государственного управления. В продолжение тридцати двух лет он все время отдавал свой разнообразный и неистощимый талант сперва, во время гражданских войн, на службу своей партии, а затем на службу республике и народу. Он умер еще молодым, оставляя помимо двух усыновленных Августом сыновей двух малолетних дочерей и беременную Юлию. Он, таким образом, вполне подчинился закону de maritandis ordinibus, изданному его тестем. Августу он оставил часть своих огромных поместий, а народу — свои римские сады и термы с большими имениями на их поддержание.[213] Он оставил, наконец, еще более прекрасное наследие в своих «Комментариях», монументальном сборнике географических и статистических сведений обо всех провинциях, при помощи которого он начал составлять большую карту империи для общего пользования. Судьба навсегда привязала его имя к фасаду Пантеона в центре мира, поместив его над поколениями, которые должны были проходить у подножия этого нетленного монумента, но она не пожелала сравнять его с Цезарем, не дав ему времени завоевать Германию.

Первые религиозные реформы Августа 12 г. до P.X