Август и великая империя

Преемники Моммзена [632] обнаружили явное нерасположение к попыткам общих обзоров; но из его современников Карл Петер и В. Ине написали истории, приобретшие значительную популярность. Первое издание истории К. Петера вышло в 1853 г., второе — уже после появления «Римской истории» Моммзена.[633] В качестве последователя Нибура Петер был в числе критиков Моммзена, однако нельзя сказать, чтобы он был более консервативен. Он вкратце излагает легенду о царях, предупредив своих читателей об ее неисторичности, но принимает традицию как руководящую нить при изучении образования и развития государственного строя. Его рассказ становится подробнее, когда ему на помощь является Полибий. Он удивляется патриотической, моральной и упорядоченной жизни республики и соглашается с тем, что после Гракхов наступил упадок. Его уважение к главным действующим лицам последней борьбы очень умеренно. «Мы не можем, — заключает он, — порицать Цицерона за то, что он не видел, как мы видим, что республика осуждена на гибель». Он допускает, что Цезарь управлял благоразумно, но отрицает, что в его власти было обновить государство. «Мы не можем смотреть на картину римского государства в эпоху его высшего развития, т. е. во время пунических войн, без удивления». Завоевания этих войн повели, однако, к падению государства, а столетие гражданской войны разрушило уважение к праву. Остатки древнего римского характера были еще более сломлены Августом и Тиберием и попраны ногами Калигулой, Клавдием и Нероном. Заканчивается история Петера смертью Марка Аврелия.

Более популярно изложение Ине,[634] которое ограничивается республикой и трактует ее с большой подробностью. Появляясь в промежуток между 1868 и 1890 гг., его сочинение в некоторых отношениях было написано в противовес Моммзену, к которому он высказывает антипатию. Его честолюбие состояло в том, чтобы идти по следам Арнольда. «Если бы Арнольд, — пишет он, — довел до конца свой труд, то я, вероятно, не написал бы моей книги». Его желанием было скорее подвести итоги существующему знанию, чем подвинуть вперед решения спорных вопросов. Его рассказ о древнейшем Риме носит явные следы Нибура и Швеглера. Для него нет героев, и он осуждает жестокость римского характера. «Я обвиняю, — заявляет он, — Рим в недобросовестности. Это, может быть, неправильно, но я склоняюсь на сторону Греции и Карфагена, вспоминая, что к римским историкам, которые не всегда были вполне правдивы, прислушивался весь мир и что они заглушили все противоположные голоса». Достигнув в своем изложении последних дней республики, он принимает неизбежность основания личного управления. Цезарь и Помпей спорили и боролись, но не могли в действительности изменить хода истории. «Республика пала не от решимости или честолюбия Цезаря. Если бы он умер ранее, она все равно нашла бы себе господина. Цезарь же разрешил проблему без увлечения с величием и возвышенностью духа». Хотя книге недостает оригинальности и она дала немногое для дальнейшего изучения римской истории, уравновешенный тон делает ее любимым сочинением тех, кого отталкивают горячие нападки и защита Моммзена.

Вне Германии наиболее подробная римская история была написана В. Дюрюи,[635] министром народного просвещения при Наполеоне III. Первые два тома ее были опубликованы в 1843–1844 хт., но третий и четвертый, хотя были готовы в 1850 г., не выпускались в свет до 1872 г., так как они прославляли Цезаря и империю. В древнейшей эпохе Дюрюи стоит на точке зрения Нибура и Швеглера и антиципирует Моммзена в его взгляде на переход к империи. Он замечает, что республиканцы были узкой олигархией, которая, когда завоевала мир, не знала, как им управлять. От падения республики пострадала сотня фамилий, но выиграли восемьдесят миллионов. Естественно, что главное достоинство сочинения лежит в томах, написанных в позднейшую эпоху жизни автора. Дюрюи широко пользуется надписями и разделяет точку зрения Моммзена на услуги, оказанные империей цивилизации. В подробном обзоре общества в два первых столетия нашей эры он утверждает, что жизнь столицы провинций была настолько же добродетельной, насколько жизнь столицы порочной. Свой труд Дюрюи продолжал до смерти императора Феодосия один, окончив, таким образом, изложение римской истории от начала до конца. Популярности книги содействовало большое число иллюстраций, приложенных автором к последнему изданию, и она была переведена на немецкий, итальянский и английский языки. Хотя Дюрюи, бывший также автором историй Франции и Греции, не мог быть самостоятельным исследователем, прекрасное знание источников все же делает его книгу весьма пригодным руководством.