Август и великая империя

Ценные вклады в наше знакомство с переходным периодом Рима внесли английские ученые. Уорд Фаулер написал популярную биографию Цезаря,[663] вполне усвоив себе точку зрения Моммзена на его героя. Цезарь, заявляет он, обладал высокими целями и истинной гуманностью. Рим нуждался и желал абсолютизма. Государство-город было в упадке, а сенат был эгоистичен и неспособен. Хотя юридически виновный в государственном преступлении, Цезарь был оправдан необходимостью ввести рациональное управление. Никакой другой государственный человек не создал столь прочного дела. Далекий от совершенства и виновный в случайных жестокостях, он все же вызывает к себе симпатии и любовь. Он и Цицерон, по заявлению Фаулера, были благороднейшими людьми своего века.

Оправдание Цицерона было проведено еще далее в его биографии, написанной Slrachan-Davidson’oM, и в издании ТуггеИ’ем его писем; Кампании Цезаря в Галлии и Британии были с чрезвычайной тщательностью изучены Rice Holmes’oM.[664]

Особое внимание отношению принципата к республике уделяет в своих статьях также Пелхэм.[665]

III Г. Ферреро

Наиболее интересную попытку нового истолкования римской истории мы имеем в труде итальянского ученого Г. Ферреро. В своей «Grandezza е Decadenza di Roma», переведенной немедленно по выходе в свет на все европейские языки, этот блестящий писатель, известный также своими трудами по современной политике[666] и уголовной психологии, написал с новой точки зрения историю поздней римской республики и царствования Августа.[667] Изящество и сила его стиля, драматическая живописность его изображений и его любовь к поражающим и всегда сенсационным точкам зрения дали его сочинению такую популярность, которой могут похвалиться немногие из недавно вышедших книг. Некоторая доля этой популярности вполне заслуженна, тогда как другая основывается на чисто литературных достоинствах книги; его страницы всегда возбуждают интерес и наводят на размышления даже в тех случаях, когда читатель может усомниться в его выводах. Но самые его достоинства имеют свои недостатки. Он взялся вновь написать римскую историю, и временами кажется, что он пишет под давлением необходимости сказать что-нибудь новое о каком-либо историческом событии. Он ведет свое новое толкование истории в нескольких направлениях, иногда выставляя новые теории о римских государственных деятелях и римских политических кризисах, иногда стараясь по-новому объяснить отдельные события или отдельные места литературы и таким путем получить новые факты для подкрепления своих гипотез. Несправедливо было бы судить такого писателя по выдержкам из его сочинений, но два примера — один относительно завоевания Цезарем Галлии, а другой — относительно царствования Августа — могут служить образцами его метода.

Наше знакомство с галльскими кампаниями Цезаря очень полно, но имеет свои особенности: для большинства из них единственным нашим источником является сам Цезарь. Нет ни одного античного писателя и не существует никакого археологического свидетельства, по которым мы могли бы его проверить, а мы заранее можем быть уверены, что он нуждается в такой проверке: он занимал в Галлии положение, подобное положению Кляйва и Уоррена Гастингса в Индии; подобно им он боролся с врагами, не понимавшими его системы управления; вел политику, встречавшую много противников в столице, иногда был побуждаем к поступкам, которые не всегда можно защитить с точки зрения строгой морали. Он бывал, вероятно, под сильным искушением несколько исказить факты в своем рассказе. Но такие искажения нужно доказать по его же собственным свидетельствам. Вопрос в том, как мы можем обнаружить это. Р. Гольмз в вышеупомянутой книге[668] подробно — часто даже слишком подробно — рассматривает этот вопрос и в большинстве случаев решает его в пользу Цезаря. Г. Ферреро убежден в противном, т. е. что Цезарь в значительной мере искажает истину, и он старается доказать справедливость своего взгляда собственными словами Цезаря. Вот как он делает это при рассмотрении первой большой битвы Цезаря, которую тот имел с гельветами возле Отена.