Август и великая империя

Удар был нанесен очень глубоко. Август попался в те сети, которые он сам сплел для других. Lex de adulteriis, носивший его имя, принуждал мужа наказать преступление своей жены или донести на нее, а если муж не мог или не хотел этого сделать, то это было обязанностью отца. Так как Тиберий был на Родосе, то наказать или осудить свою дочь должен он, Август, если не хотел, чтобы Кассий Север или какой-нибудь другой негодяй привлек Юлию к суду (quaestio) и потребовал, опираясь на другой, также утвержденный самим Августом, закон, подвергнуть пытке Фебу с целью вырвать у нее признание в преступлении ее госпожи. И этот человек, которого современные историки изображают абсолютным монархом, властителем Рима и его законов, этот человек, будто бы имевший честолюбивую мысль основать династию, чтобы навсегда закрепить империю за своей фамилией, этот человек не имел мужества в критический момент избавить свою дочь от злобы ничтожной клики, от глупых предрассудков средних классов, от страха показать, что он ищет привилегий для себя и своей фамилии, от столь республиканского и латинского честолюбия показать народу, что законы выше всяких личных или фамильных соображений. Он издал этот ужасный закон и применял его к столь многим лицам; если теперь, когда пришел его черед оказать ему повиновение, он попытается спасти своих родственников, то что сделается с той репутацией беспартийного магистрата, сурового стража нравов, которой он был обязан большей частью своей славы и своего авторитета? Представьте себе этого шестидесятидвухлетнего старика, усталого, раздраженного затруднениями, обрушившимися на него в тот самый момент, коща он желал отдохнуть, и который в конце своей бурной жизни, когда он имел право пожелать немного спокойствия, не мог избежать ужасного мщения друзей Тиберия, будучи поставлен перед дилеммой: или убить свою дочь, или компрометировать в ужасном скандале весь свой авторитет и все свое дело! Август не был жестоким, но перед тем, как сделать подобный выбор, он был, как кажется, охвачен ужасным приступом скорби и гнева.[409] В то время как равенство всех перед законом было не более как лживой условностью, которой шарлатаны, подобно Кассию Северу, пользовались с целью обманывать народ, Август хотел, чтобы это было серьезной вещью для его дочери, и тотчас подумал о крайнем средстве, которое lex Iulia предоставлял отцу семейства относительно его прелюбодейки дочери, т. е. хотел убить ее. Потом чувство, разум, некоторое спокойствие, вернувшееся в его сердце, одержало верх. Уехав из Рима, он послал Юлии развод от имени Тиберия и в силу своей власти, как pater familias, отправил ее в изгнание на остров Пандатерия.[410]

Впечатления от осуждения Юлии 2 г. до P.X