Август и великая империя

Мститель уже налицо; с юных лет он вождем выступает,
Мальчиком войны ведет те, что не мальчику весть!
Полно же вам исчислять, о трусливые, возраст бессмертных:
Раньше рождения уже Цезарям доблесть дана.
Лет своих юных быстрей небожителей дух возрастает,
И переносит с трудом вред замедления он.[406]

Падение Юлии 2 г. до P.X

Но эти фантазии были внезапно прерваны неожиданной и ужасной катастрофой, подробности которой мы знаем только в общих чертах. Юлия, может быть, уже слишком безрассудно рассчитывала на свою популярность, на старость Августа и на скептическое потворство общества. Возможно также, что она слишком откровенно сбросила покрывало, которое скрывало ее противозаконные любовные похождения, забывая, что она дочь того, кто шестнадцать лет тому назад издал lex de adulteriis.[407] Вполне возможно также, что катастрофа была венцом усилий друзей Тиберия и партии традиционалистов или же результатом стараний Ливии вновь открыть Тиберию ворота Рима.[408] Тогда нужно предположить, что друзьям Тиберия удалось приобрести доказательства прелюбодеяния Юлии от одной вольноотпущенницы по имени Феба и что взбешенные падением своей партии, убежденные, что они будут уничтожены, если окажутся не в силах нанести своим врагам оглушительный удар, они воззвали ко всей оставшейся у них смелости и решили поднять свой авторитет, доказав, что у них нет лицеприятия ни к кому, даже к столь популярной дочери Августа. Lex de adulteriis применялся к многим мужчинам и женщинам; почему же Юлия и ее любовники должны ускользнуть от него? Август, столько раз во всеуслышание заявлявший, что все должны повиноваться законам, не мог бы помешать, чтобы его дочь, подобно другим, подверглась заслуженному ею наказанию. Однако старый принцепс, посвящавший государству свою энергию, свои деньги и свои заботы в продолжение двадцати пяти лет, казалось, требовал как единственное вознаграждение за такие труды и заслуги, чтобы никто не принуждал его видеть доказательства проступков, совершенных его дочерью. Он не хотел быть поставлен перед ужасной необходимостью или самому нарушить изданные им законы, или осудить свою собственную кровь, запятнать позором мать двоих юношей, на которых он возлагал лучшие надежды в будущем. Какой скандал мог более повредить партии молодой знати, чем громкий процесс о прелюбодеянии, направленный против Юлии? Друзья Тиберия, взбешенные своими неоднократными поражениями, не имели почтения ни к седине, ни к заслугам, ни к фамилии Августа; и они показали отцу доказательства дочернего позора.