Август, в который никто не придет

Спит серебро, дремлет под снегопадом,
Ветер ласкает лик холодной рукой,
То ли свеча гаснет, то ли лампада
Там, на последнем окне, так высоко.

Я поднимаюсь по лестнице старой башни,

Вижу монашьей рясы черную тень
Глядя в пустые глаза, становится страшно
Здесь, посреди зимы, и в темноте.

Шорохи на страницах, запахи чайные,

Белые руки книгу тронут едва,
Будет мне говорить вещие тайны,
Будут белые губы шептать слова,

Будет свеча полыхать до рассвета,

Будут мерцать всполохи на ветру,
Грянет в окно удар снежного ветра,
Вздрогнут сухие страницы – снова замрут.

Белая башня, месяц, запертый в клеть,

Зори, огни забытого всеми града —
Кто-то хранит тысячи, тысячи лет
Белые тайны, белые снегопады.

Улитка с бородой и платье с телом визиря

– Когда это началось?

– Никогда.

– В смысле?

– Никогда не началось.

– В смысле?

– Не началось. Потому что никогда и не заканчивалось.

– Ну а все-таки…

– …я увидел кровь.

– Кровь?

– Да, кровь. Мне тогда было лет десять, не больше, я проснулся среди ночи… я еще знаете, таим пугливым ребенком был, боялся всего… и на ночь просил, чтобы мне ночник оставляли, красивый такой, в виде месяца… И вот просыпаюсь я, смотрю, а там, где свет ночника обрывается, там на краю света и тени из-под стены кровь, и как будто стонет кто-то…

– Вы испугались?

– Да я орал, что весь дом сбежался… показываю на кровь из-за стены, люди охают, ахают, не видят ничего…

– Не видят?

– Ага, вот что меня поразило больше всего… я отчетливо видел кровь, а остальные качали головами, говорили что-то про мою богатую фантазию… Матушка наутро так и сказала, Дэнни, у тебя богатое воображение, но будь любезен не демонстрировать его окружающим.

– И вы… старались не демонстрировать?

– Да, насколько это было возможно. Но тайком продолжал исследовать вещи, мне непонятные. Например, мне было лет пятнадцать, когда я услышал, как за стеной рыдала женщина, опять же ночью… А наутро я пошел искать комнату, где плакала женщина, и что думаете, за стеной вообще не было никаких комнат… Там начиналась улица и ров с водой…

– Понимаю ваше замешательство…

– Да, я с самой ранней юности задавался вопросами, которые больше никого не волновали… вот, например, почему в нашем доме есть второй и третий этаж, а первого нет. Или почему между домами то и дело пустое пространство – хотя туда можно было втиснуть еще один дом, а то и несколько.

– Вы спрашивали у старших?

– Знаете… я вовремя догадался, что о таких вещах спрашивать нельзя. Просто нельзя, и все. Не принято. Не положено. И если я хочу занять свое место в обществе, я не должен задавать такие вопросы. Я… я просто смотрел. Наблюдал.

– Наблюдали… например, за чем?

– Ну, больше всего мне понравилась девушка в тумане… прозрачная девушка… она каждое утро выходила с прозрачного крыльца рядом с нашим домом, и шла к прозрачному колодцу… иногда плакала…

– Прозрачное крыльцо… прозрачного дома?

– Нет, дома не было видно, только проступали очертания крыльца… иногда я еще видел на улице окна какие-то, висящие в пустоте…

– Вы не думали, что это всего лишь… м-м-м…

– …плод моего больного воображения? Думал, еще как. Более того, какое-то время я был почти уверен, что я безумен, и все, что мне остается – тщательно скрывать свое помешательство. Знаете, порой это давалось мне нелегко, ну согласитесь, ну не так-то и просто не свернуть, когда прямо перед тобой стена, полупрозрачная, но все-таки стена… Приходилось зажмуриваться, даже задерживал дыхание, будто собираюсь нырять… И знаете, не удержался, не выдержал, когда прямо на меня несся автобус, многоэтажный такой… вздрогнул, отскочил… Знаете, думал, все, конец карьере, – а нет, ничего подобного, остальные тоже отскочили, как черти от ладана. Я еще ждал, кто-нибудь что-нибудь скажет про это, знаете, неловкое такое молчание повисло в воздухе, хотелось разбавить его шуткой какой-нибудь… и никто ничего, ни полслова…

– И тогда вы поняли…

– …что это не бред, не наваждение, это взаправду… И от этого, знаете, стало еще страшнее…

– Страшнее?

– Да, намного страшнее. Знаете, почему?

– Почему же?

– Потому что теперь невозможно было не замечать… вот, например, девушка… в комнате у меня за стеной… К ней иногда приходил человек в черном и закалывал её ножом… И понимаете, уже невозможно было просто так не замечать этого, я понимал, что нужно что-то делать, вмешаться, только вот как… потом голос…

– Голос?