Августа

Уборщица в их школе была не просто уборщицей, но ещё и ключницей. Зинаида Прокофьевна представляла собой тип женщины старой закалки. Варя рассказывала, что раньше, ещё в советские времена, она вообще была старшей воспитательницей в пионерском лагере, ну, а когда все развалилось, то она волей случая оказалась в их школе, где уже решила и остаться. Взяли-то ее уборщицей, но очень быстро она захватила власть над всем хозяйственным инвентарем, а также стала заведовать ключами от всех помещений школы, исключая разве что ключ от директорского кабинета. Энергии ей было не занимать. Равно как и злобности. Сухая, подтянутая, немолодая, но совсем ещё и не старая, Прокофьевна вызывала трепет почти у всех учителей, потому что знала решительно все и про каждого. Что уж было говорить о бедных школьниках. Тем-то вообще периодически перепадало от неё, так что все старались держаться от злобной ключницы как можно дальше. Но работу она свою знала хорошо – Школа и впрямь сияла чистотой.

Сейчас Прокофьевна с яростью натирала полы в столовой. И как только она доходила своей шваброй до кого-нибудь, кто ещё задержался, тот сразу спешил убраться, даже не доев свой завтрак. Августа сидела у задней стены, так что до неё, по ее расчетам, очередь должна была дойти ещё минут через десять. И за эти десять минут как раз и надо было обязательно придумать, как попасть в сокровищницу Прокофьевны – в то самое подвальное помещение за буфетом. Ключ от двери в него наряду со всеми остальными ключами висел у Прокофьевны на большом кольце, прикрепленном к ее широкому поясу. При каждом ее движении они противно бренчали, но ее этот звук, видимо, только радовал. А школьники из-за него давно уже прозвали ее Крокодилицей по аналогии с крокодилицей из Питера Пэна – ведь именно по тиканью часов из ее желудка можно было всегда безошибочно предугадать ее приближение. О том, чтобы попытаться тихо снять ключ с остальной связки, не могло быть и речи – Прокофьевна сразу заметит и такого жару задаст, что лучше и не думать… Августа прекрасно понимала это и изо всех сил сейчас старалась сейчас найти какой-то другой способ. Выходило, что Крокодилица сама должна была открыть дверь в кладовую, но о том чтобы просто так вот ее попросить об этом… Ха-ха, да проще было попросить толстого директора станцевать лезгинку на его собственном шикарном лакированном столе. Так что этот вариант тоже отпадал сам собой. А между тем, время шло – дребезжание ключей становилось все отчетливее и отчетливее, а затем, к своему ужасу, Августу увидела швабру прямо под своими поджатыми ногами. Крокодилица выпрямилась и злобно посмотрела на Августу.

– А ты что тут делаешь, шмакодявка? Почему это не на уроках?! Сейчас живо нажалуюсь на тебя самому директору.

Августа от страха сначала язык проглотила, но этот же страх вдруг подсказал ей идею. Крошечную такую идейку, надежды, что прокатит, было крайне мало, но другой-то не было, поэтому попробовать стоило. И Августа, собравшись с духом, решилась.

– К-крыса… – пролепетала она как можно более напуганным голосом.

– Чего? Что ты мелешь? Какая ещё крыса? В нашей школе нет крыс! Я их всех повытравила ещё два года назад!

– Огромная крыса! Вот такая, – и Августа показала руками нечто, что скорее могло быть среднего размера собакой.

– Где ты видела крысу? Говори немедленно! Но учти, если ты мне голову морочишь, то знай – тебе точно несдобровать!

– Во-он там за буфетом. Точно видела. Ой, ой – вон же она. Огромная и страшная, мамочки, мамочки, – и Августа даже сумела завизжать. Надо сказать, что это было великим достижением с ее стороны, потому как, в отличие от обычных девочек, Августа никогда не визжала, и это был ее первый раз.

– Да что такое! Неужели правда?? – тут Крокодилица круто развернулась и широким шагом направилась в сторону буфета. Августа незаметной тенью скользнула за нею.