Августа

– Ну вот, вот, только генералов с их многочисленной военной охраной мне там и не хватало. И тогда ,к большому своему разочарованию, я понял, что могу не успеть, – сказал Хесам грустно, – Необходим был новый план. Я собрал все свои дипломы и отправился в вашу школу, – Хесам торжественно выпрямился и сделал вид, что он рисует что-то на доске, отчего в самом деле сделался похож на настоящего учителя, так, что Августа даже прыснула. Но Хесам продолжал, – Учебные занятия только начались, а в вашей школе открылась вакансия учителя химии. И, Слава Аллаху, меня туда каким-то чудом взяли. Химию я действительно знаю неплохо, хотя порой некоторые вопросы ваших старшеклассников и приводят меня в полное замешательство. Ну, а кроме того, я сразу понял, что работа учителя – точно не мое призвание. Воспитывать кого-то, оценивать их работы… У меня не было на это ни желания, ни времени. Ведь каждый день после уроков я шёл сюда – в подземный ход, где, вооружившись вот этим самым топориком, постепенно разбивал кладку и искал. Искал сокровище нашего рода. Однако проходить в особняк стало все сложнее. Работы постепенно близились к концу, появилась охрана. Но именно поэтому я и устроился учителем в вашу школу. Ведь, по чертежам подземный ход упирался прямо в стену фундамента школы. Так что, поняв, что вскоре попадать со стороны особняка в подземелье я больше не смогу, и все мои старания пойдут крахом, я бросил все свои усилия на пробой стены между ходом и вот этим самым подвальным помещением, куда, судя по карте, и вел когда-то подземный ход. Я пробивал этот проход три дня и ещё одну ночь. Но позавчера утром мне это наконец удалось. Ну, а чтобы скрыть улики, я просто задвинул образовавшийся вход одним из этих старых стеллажей. Вот и все, пожалуй, – выдохнул порядком уставший рассказывать Хесам. На уроках по химии он явно никогда столько не говорил.

– Не-не, совсем не все! – немедленно запротестовала Августа, – То, что вы пробили ход из нашего жуткого школьного подвала – это только начало, по-моему. Ты, то есть вы (простите) нашли его? Ну, то есть сундук с алмазом?!

– В том-то и дело, что нет, – сказал Хесам голосом совершенно разбитым, – да и не надеюсь уже особенно, если честно, – добавил он, снова обхватил голову руками, а затем нервно стал ходить кругами. В свете настенного фонаря его чёрная фигура смотрелась особенно эффектно. Неожиданно он начал артистично чертить руками в воздухе круги, как будто пытаясь решить какую-то сложную задачу. На стенах плясали странные и порой пугающие тени. Августа заворожено смотрела и молчала. А потом Хесам вдруг замер и резко повернулся к Августе.

– Я понял, меня вдруг осенило! За три месяца напряженной работы вот этим самым топором я исследовал все стены и своды подземного хода. Но за исключением одного единственного участка. Прямо перед входом сюда! Тут мне было уже не до того – я занимался прорубкой этой самой дыры. А между тем, последний участок я вообще не смотрел. И, не обращая внимания на Августу, Хесам, как сумасшедший, схватил свой топор и ринулся к проему в стене. Затем вернулся, прихватил с собой фонарь и снова скрылся. Августа осталась в полной темноте. Но ровно пять секунд. А затем…

Августа не была бы Августой, если бы тоже не побежала в темную и затхлую пещеру. Вернее, побежала – это сильно сказано, ей пришлось почти в полной темноте, на ощупь вдоль стены добираться туда. Но из проема лился мягкий свет фонаря, и скоро она все таки оказалась внутри. Там ей сразу открылся целый подземный мир, где царил полный мрак, где своды стен будто хотели раздавить ее,надвигаясь со всех сторон, а каменный исцарапанный пол зигзагом уходил куда-то в неизведанную пустоту. И прямо перед ней, чуть слева, на корточках сидел Хесам и ковырял кирпичи своим орудием. Вид у него был сосредоточенно грустный. Августа огляделась ещё раз внимательнее и заметила, что практически все поверхности стен были испещрены многочисленными выбоинами – видимо, Хесам действительно три месяца методично рубил их топориком. Нетронутым оставался только пол – на нем просто валялись бесчисленные обломки старого кирпича. Августа стала бродить по этому полу и машинально пинать ногами обломки. Пол был гладкий, и кирпичики легко улетали, а затем глухо ударялись где-то там, в пустоте, которую фонарь уже не освещал. Августа нашла это занятие довольно забавным и игралась так какое-то время. Но вдруг что-то привлекло ее внимание, и она присела на карточки. Затем глаза Августы засветились тем самым азартным блеском, который появлялся у неё только, ну, в самых крайних случаях (то есть, когда дело того действительно стоило), и она стала быстро, быстро, прямо руками очищать одну из плиток, которыми был вымощен пол. В это самое время ее окликнул Хесам.