Августовские ливни

— По–всякому, Сергей, — вздохнула она. — Ем хлеб троякой: черный, белый и никакой. Ах, Сергей, Сергей! Что делает с нами молодость и дурная голова! Будто и забыла все, а вот сейчас вспомнилось.

— Помнится, — согласился он, — кое–что забывается, но не все.

— Дети есть? — спросила она.

— Два хлопца. Петя и Миша.

— Молодец. У меня только дочки. Тоже две.

— Какой же я молодец? — усмехнулся он. — Был бы удалец, так и дочек имел бы, а то вот одни хлопцы.

— Ты, может, слышал, я разошлась с тем сразу же.

— Еще тогда слышал, — он опустил голову, начал пальцами водить по столу. — Теперь у него третья уже, наверно. Встретились в прошлом году, смеялся надо мной. Плохо, мол, ты ее яблочками угощал, не те яблочки нужны были! Я едва сдерживался…

— Ох, Сергей, Сергей! Что жизнь делает…

— Делаем мы, — возразил он, — а жизнь только подсказывает.

— Может, и так, — согласилась она, подумав, что не то говорит, но снова некстати спросила: — Так хорошо живешь?

— Жить есть где, еды тоже хватает, — проговорил он.

Алена Петровна, взглянув в окно, увидела, как подкатил к луже самосвал, ее шофер, в мокрой куртке и с мокрыми волосами (не простудился бы!), прикрепил к нему и к «газику» трос, и самосвал легко, как коляску, вытянул «газик». Шофер огляделся, вытер о траву ладони, потом вымыл руки в луже, открыл дверцу своей машины и засигналил — надо было прощаться и ехать дальше, в контору здешнего совхоза, встретиться с его руководителями, узнать, как у них настроение, как думают спасать хлеб. Надо было еще и заскочить в соседние районы. Работы у нее всегда хватает. Она, эта работа, не всегда видна, но такая нужная и ответственная.

— Ты прости уж, если можешь, — поднялась она. — Но я очень рада, что мы встретились. Даже на душе легче стало.

— Что простить?.. — промолвил он. — Не пара я вам был… Жалел только, что всем вашим шуткам верил.

— Не говори так, — попросила она, — я сама не раз потом жалела об этом. Ты… Но хорошо, что ты счастлив, что у тебя дети, с женой хорошо живешь. Ну, будь здоров! — она подала ему руку и крепко, по–мужски пожала ее, улыбнулась.

— Может, угостить вас чем–нибудь? — спохватился он.

— Нет, спасибо, Сережа, — она еще раз пожелала ему всего хорошего и вышла во двор, где по–прежнему лил сильный дождь.

После недавнего домашнего тепла зябко передернула плечами, согнулась и, усталая, постаревшая, поплелась к машине. По–прежнему стояли под стрехой возле сеней куры, на их перьях были брызги воды, корыто переполнилось водой, она лилась через край, на земле собиралась лужицей.

— Ну как твой? — издали услышала она вопрос здешнего шофера.

— У меня она, — ответил ее водитель. — Пойду лучше на трактор или автобус…

Она пожала плечами, поморщилась, взглянула налево — сюда бежал, шлепая по лужам, весь вымокший, маленький мальчик в коротких штанишках и в майке, с чубчиком, держал в руке тонкий прутик и трещал им по частоколу, пока не свернул в Сергеев двор.

«Петька или Мишка, — подумала Алена Петровна, — поздно женился Сергей, вот и дети его еще маленькие…» — и, подходя, сказала шоферу:

— Поехали, Виктор Андреевич, в контору. Поехали, браток…

Шофер удивленно взглянул на нее, вздрогнув от неожиданности, даже растерялся: она, его начальница, никогда еще так, по имени и отчеству, не называла его.