Августовские пушки

Наступил долгожданный час, когда французский флаг вновь должен был взвиться над Эльзасом. Войска прикрытия, находившиеся в густых сосновых рощах Вогезов, рвались в бой. Перед ними лежала запоминающаяся картина гор, с озёрами и водопадами, сырым, восхитительным запахом лесов, где густые мхи покрывали землю между соснами. Пастбища на вершинах холмов, пасущийся на лугах скот перемежались с лесистыми участками. Впереди проступали розовые очертания окутанной туманом самой высокой горы Вогезов – Баллон-д’Эльзас (le ballon d’Alsace). Патрули, которые осмеливались забираться на вершины гор, видели внизу, на «потерянной территории», красные крыши домов, серые церковные шпили и тонкую блестящую линию Мозеля. Здесь, у истоков, где река мелка, перейти её вброд не составляло труда. Белые квадраты цветущего картофеля следовали за алыми полосами посевов бобов и за серо-зелёными и фиолетовыми рядами капусты. Стога сена, подобно маленьким толстеньким пирамидкам, нанесённым на холст кистью художника, усыпали поля. Земля вошла в зенит своего плодородия, щедро согретая яркими лучами солнца. Она была удивительно хороша, и за неё стоило сражаться. Неудивительно, что «Иллюстрасьон» в первом выпуске о войне изобразила на рисунке Францию в виде бравого poilu, солдата-фронтовика, восторженно поднявшего на руки прекрасную девушку – Эльзас.

Военное министерство уже напечатало для расклейки на стенах освобождённых городов прокламации с обращением к местному населению. Разведка с аэропланов показала, что в этом районе можно легко прорвать оборону противника; слишком легко, думал командующий VII корпусом генерал Бонно, опасавшийся «угодить в мышеловку». Вечером 6 августа его адъютант прибыл к генералу Дюбаю и передал тому мнение Бонно об операции в районе Мюлуза, которую тот считал «ненадёжной и опасной». Командир корпуса тревожился за свой правый фланг и тыл. Дюбай озвучил эти сомнения на совещании генералов 3 августа. Главный штаб посчитал их падением наступательного духа. Опасения командиров в начале операции, несмотря на их обоснованность, слишком часто оказывались замаскированным предложением об отступлении. Согласно французской военной доктрине, захват инициативы был более важным, чем тщательная оценка сил противника. Успех зависел от боевых качеств командиров, поэтому, по мнению Жоффра и его окружения, осторожность и колебания, проявленные в начале наступления, ведут к катастрофическим последствиям. Главный штаб требовал начать операцию в Эльзасе как можно быстрее. Подчиняясь данному приказу, Дюбай позвонил генералу Бонно по телефону и спросил, всё ли «готово». Получив утвердительный ответ, Дюбай приказал начать наступление на следующее утро.

В 5 часов утра 7 августа, за несколько часов до вступления бригады Людендорфа в Льеж, VII корпус генерала Бонно перевалил через гребень Вогезов, смёл пограничные заставы и повёл классическую штыковую атаку на Альткирк, город с четырехтысячным населением, расположенный на пути к Мюлузу. После шестичасового боя Альткирк был взят; потери убитыми и ранеными составили 100 человек. Это была не последняя штыковая атака в войне, символом которой вскоре стали залитые грязью окопы; впрочем, эту атаку тоже вполне можно считать таковой. Осуществлённый в лучшем стиле и в духе устава 1913 года, этот штурм казался проявлением той самой «доблести», что выражалась словом cran, и представал апофеозом la gloire, славы.

Как сообщала французская сводка, наступил час «неописуемого волнения». Вырванные из земли пограничные столбы с триумфом пронесли по улицам города. Однако генерал Бонно, мучимый тревогой, не решался двинуться на Мюлуз. Раздражённый его медлительностью, главный штаб на следующее утро издал категорический приказ о том, чтобы Мюлуз в тот же день был взят, а мосты через Рейн разрушены. 8 августа VIII корпус без единого выстрела занял Мюлуз, примерно через час после ухода оттуда последних германских войск, отошедших дальше на север.

Французская кавалерия в сверкающих на солнце кирасах с султанами из чёрного конского волоса галопом проходила по улицам. Лишившись дара речи от её неожиданного появления, люди сначала только смотрели на эту сцену, некоторые утирали слёзы, затем всех охватила радость. На главной площади состоялся большой парад французских войск, продолжавшийся более двух часов. Оркестр играл «Марсельезу» и «Самбру и Маас». Красные, белые и синие цветы украшали пушки. Расклеенная на стенах прокламация Жоффра называла французских солдат «славным авангардом великой цели реванша… на знамёнах которого начертано „Право и свобода“». Из толпы солдатам протягивали шоколад, печенье и трубки с табаком. Из всех окон махали флажками и платками, и даже крыши были усеяны людьми.