Августовские пушки

Гросс-адмирал фон Тирпиц, германский Фишер, отец, создатель и душа германского флота, «вечный Тирпиц», с белой, как у Нептуна, раздвоенной бородой, занимал пост статс-секретаря военно-морского ведомства с 1897 года, и к своим шестидесяти пяти годам на одном посту прослужил дольше, чем любой другой министр со времён Бисмарка. Но его держали в неведении о военных планах, имевших прямое отношение к тому оружию, которое он выковал. План войны «военно-морской штаб хранил в секрете даже от меня». Когда 30 июля Тирпицу показали оперативные приказы, он узнал «страшную» тайну: никакого плана не было. Наличие у Германии сильного военно-морского флота стало главным фактором вовлечения страны в войну, но когда война разразилась, оказалось, что в самой войне флоту не отводилось никакой активной роли.

Если бы кайзер ограничился чтением книги Кеннета Грэма «Век золотой» – похожим на сон рассказом о детстве английского мальчика, окружённого холодным миром взрослых, – которую он держал на прикроватном столике на своей яхте, то вполне возможно, что войны бы и не было. Но германский император отличался эклектичностью и прочитал книгу, которая увидела свет в 1890 году и в своей области произвела такое же громадное воздействие, как «Происхождение видов» в биологии и «Капитал» в экономической теории. Во «Влиянии морской силы на историю» адмирал Мэхэн продемонстрировал: кто контролирует морские коммуникации, тот управляет своей судьбой; тот, кто господствует на море, является господином положения. Перед внутренним взором впечатлительного Вильгельма открылось потрясающее видение: Германия должна главенствовать не только на суше, она должна стать и владычицей океанов. Началась реализация программы строительства военно-морского флота, и хотя Германия не могла сразу же нагнать Англию, но при той настойчивости и энергичности, с какой шла судостроительная программа, рано или поздно это грозило произойти. Подобная перспектива бросала вызов морскому превосходству, на котором строились расчёты Великобритании, и заведомо обуславливала вероятность её враждебной позиции в войне и, следовательно, применение против Германии главного британского оружия – блокады.

Как страна сухопутная, Германия могла бы вести вооружённую борьбу с любой возможной коалицией континентальных держав, продолжая беспрепятственно ввозить товары морским путём до тех пор, пока остаётся нейтральной Великобритания, ведущий коммерческий морской перевозчик в мире. В этом отношении Германия была бы более сильной державой без флота, чем обзаведясь им. Бисмарк неодобрительно относился к подрыву мощи на суше за счёт авантюр на море, которые лишь могли прибавить врагов на морском театре. Вильгельм к подобным доводам не прислушивался. Он был околдован Мэхэном и запутался в личной ревности, разрываясь между своей любовью и ненавистью к Англии как нации мореплавателей. Эти смешанные чувства ежегодно обострялись во время «Каусской недели», когда на острове Уайт проходила традиционная парусная регата. Кайзер видел в военно-морском флоте тот нож, которым он рассечёт окружение. Он то настойчиво твердил, что враждебность Англии – самое последнее, чего бы он хотел, то заявлял, что «больший флот, хорошенько напугав англичан, приведёт их в чувство». Тогда они «смирятся с неизбежным, и мы станем лучшими в мире друзьями». Тщетно германский посол в Англии предупреждал кайзера о сомнительной логике этой политики. Тщетно Холдейн приезжал в Берлин, напрасно Черчилль предостерегал, что в англо-германских отношениях флот сыграет ту же роль, что и Эльзас-Лотарингия. Предложения о фиксированном соотношении морских сил или об ограничении военно-морского строительства были отвергнуты.

Вызов был брошен, и вполне естественно было ожидать враждебности Великобритании. Была и другая цена. Построенный с огромными затратами, военный флот забирал у армии и деньги, и людей – достаточно для комплектования двух армейских корпусов. Если не брать в расчёт вариант, что создание флота не преследовало никакой цели, то он должен иметь стратегическое предназначение: либо предотвратить появление дополнительных дивизий, противостоящих армии своей страны, либо не допустить блокады. Как признавалось в преамбуле германского закона о военно-морском флоте 1900 года: «Военно-морская блокада… даже если она продлится всего лишь год, уничтожит внешнюю торговлю Германии и приведёт страну к катастрофе».