«Авиакатастрофы и приключения»

На базу перелетели нормально. Жаль, что через год, 9-го февраля, Чиндин с заместителем командира летного отряда Валентином Комаровым и своим замом Ремом Мешковым погибли при взлете в поселке Джигда после захода солнца.

Накануне самолет провалился левой лыжей под лед реки Мая. Комаров находился случайно в Нелькане. Он отправил командира самолета Белоцерковича домой на своем самолете, а сам возглавил операцию по спасению самолета, провалившегося под лед. Провозились дотемна и, чтоб завтра долго не греть самолет, решили перелететь в Нелькан. Лететь-то семь минут! После взлета исчезли.

Искали их пять дней. Нашел местный охотник по запаху бензина. Самолет врезался в тайгу на большой скорости и так разрушился, что от него ничего не осталось. Печка подогрева сплющилась в лепешку. Замерзшая рука Чиндина что-то показывала указательным пальцем левой руки. В месте падения и сейчас уцелело вековое дерево со сломанной самолетом вершиной.

Версия: отказ прибора скорости в результате замерзания трубки ПВД, находившейся над полыньей в течение двух суток.

Получил я третий класс и готовился стать командиром самолета, но тут приходит телеграмма из Хабаровска: «Срочно направить самолет с экипажем для выполнения авиахимработ». «Химработами» наш отряд не занимался, потому подготовленных экипажей не имел. Командир объединенного отряда Николай Алифиренко вызвал командира звена Алексея Ежова и меня:

– Завтра полетите в Хабаровск на месяц на «химию». – Ты, командир звена, справишься, а этому, – показывая на меня, – лишний опыт в жизни не помешает. Выбирайте самолет и в путь! – закончил недолгое напутствие Николай Яковлевич.

В управлении Ежов встретил тезку и друга флагштурмана Репина и поставил условие: площадка должна быть на берегу речки у леса, как на родине в Тамбове.

Два дня перемещались хабаровские экипажи, уступая гостям ласковые пейзажи. На третий день состоялось знакомство с руководством совхоза им. Сергея Лазо Переяславского района в селе Гродеково. На берегу тихой реки Кия возвышался курган из дуста.

– Если мы его закопаем, то через несколько лет он себя покажет и нас посадят. Продать некому. Ваша задача распылить его к энтой бабушке, – давал наставления главный агроном.

«Пылить» начали со своего аэродрома над которым всегда вились тучи оводов, потом улетали подальше к реке Уссури. Вдоль реки, на высоте 50 метров, навешивали толстые, серые веревки из дуста, плавно спускающиеся на китайские луга. Косари грозили нам кулаками, но мы продолжали припудривать их в отместку за гибель наших парней на Даманском. Ветер сопутствовал нам, и дней через десять весь дуст улетел за границу. Досталось и кое-кому из наших. Многие пчеловоды приезжали к нам с жалобами:

– Все пчелы подохли.

– Сами виноваты мы по радио объявляли, – оправдывался Ежов.

– Откуда в тайге радио! – разводили руками мужики.

Кляли нас на чем свет стоит китайцы и наши русские, и их молитвы дошли до Бога. Пропалывая картофель, забыли уменьшить дозировку и так «пропололи», что не осталось ни травы, ни ботвы.

– И откуда только вас принесло на мою голову? – буйствовал агроном. – Если завтра сою спалите, расшибу ваш самолет и идите домой пешком, – грозил агроном.

С рассветом, вместе с коровами, переходим вброд речку. Вода как парное молоко. Животные любили лить теплую воду по утрам и прятаться от кровососов всех марок в неглубокой речке. Приняв водную процедуру, разогнав сонливость, мы, по обычаю, занимаем рабочие места и улетаем за сорок километров к дальним полям.

В то утро, после первого гона, на высоте пять метров вдруг начало темнеть. В кабине запахло гарью. Едкий дым першил в горле. Алексей набирал высоту, стремясь уйти от столкновения с отдельными деревьями, которых на полях было множество. Одной рукой сорвал колпачок тушений пожара двигателя, нажал на нее. Кнопка щелкнула, и на этом все кончилось. Система оказалась пустой.

– Тащи огнетушитель из фюзеляжа! – приказал мне командир.

Несу огнетушитель. Вскрываю приборную доску. Клубы дыма врываются в кабину. Направляю струю пены в гущу дыма, однако вместо пены брызнул веер жидкости и вылетели с шипеньем остатки воздуха. Выбрасываю баллон, как никчемную безделушку. Ноги жжет, дышать нечем. Надо быстрее садиться, иначе сгорим. Алексей пытается заглянуть через форточку, но масло попадает на лицо и в глаза.

– Ничего не видно, смотри через нижнюю форточку, что там впереди?

Я вижу через нижнюю форточку край поля под собой и чуть-чуть впереди.

– Убирай газ, садимся! – подсказываю командиру.

Алексей второпях ищет кнопку закрылков. В кабине полно дыма. На лобовом стекле мечутся какие-то тени, похожие на кроны деревьев. Может быть, и в самом деле деревья. Мне с левой полусферы ничего не видно. Алексей пилотирует самолет и «клюет» носом о левую руку, пытаясь протереть глаза.

Несдобровать нам, если на пути встретится дерево, понимаем оба, а о том, что под левым крылом только что пронеслись крыши домов поселка Новосоветский, нам и в голову не пришло.