«Авиакатастрофы и приключения»

– Земля! Добираем штурвал! – кричу командиру, так и не успевшему выпустить закрылки, а, может, и к лучшему. Алексей садился вслепую, а мне был виден, сквозь дым и брызги масла, летящие с лопастей винта, лишь небольшой кусочек поля, оказавшийся огородом председателя колхоза, да передняя кромка крыла.

На пробеге самолет имел несколько тенденций скапотировать, но жидкость в баке тонной весом плескалась с противоположной амплитудой пикирующему моменту и, словно веревкой, дергала за хвост самолет, пытающийся опрокинуться. Самолет словно кенгуру прыгал через поперечные грядки картофеля. Это нас и спасло.

Прожаренные маслом, с чугунными головами, наглотавшись ядовитого дыма, мы пулей вылетели из самолета, как только остановились и увидели, что стоим в нескольких метрах до двух кряжистых дубов, выросших на краю глубокого оврага. Повезло, ничего не скажешь!

С верхних плоскостей стекало масло, двигатель потрескивал, остывая на ветру, извергая клубы дыма. Словно из под земли у самолета появилась бабуся с ведерком воды, глянула на измазанные наши физиономии и всплакнула:

– Сыночки, родненькие, какой же супостат послал вас летать? Его бы сюда, анчихриста!

Знал бы Алифиренко, что он и «супостат» и «анчихрист», наверное не возрадовался бы. Тем временем к самолету сбегался народ. Подъехал, восседая на бочке с водой, запряженной старой клячей, такого же возраста дедок. Многие жители никогда еще не видела так близко «живой» самолет с его «бравым» экипажем, отмывающим масляные физиономии в ведрах с водой. Тут я припомнил капитана Орлова. Мы находились в сходной ситуации: его лицо было залито маслом и наши тоже, его самолет лежал в глиняном карьере, наш стоял в огороде. Он был в военной форме, а мы в одних трусах.

Коллектор двигателя остыл и масло перестало дымить.

– Все, товарищи, расходитесь по домам, – просил селян командир звена. – Беги, Коля, в сельсовет, позвони в управление, доложи о вынужденной и пусть везут новое уплотнительное кольцо втулки винта.

Винт с деревянными лопастями страдал подобным дефектом, и мы, облитые маслом, были не первыми.

– Алексей Алексеевич, у нас бумаги не сделаны, а ну как проверят! Может сам позвонишь?

– Как же я в одних трусах пойду по деревне? – размышлял Алексей.

– Надевай мои плавки, – предложил я командиру.

Оводы, словно сбесились, норовили оторвать кусок пожирнее. От их укусов вздувались шишки, да и комары уже проснулись.

– У вас в самом деле нет одежды? – недоумевал председатель.

– Какая одежда в такую, рань! – пожимал плечами Алексей.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – пообещал хозяин деревни.

– И, пожалуйста, организуйте охрану, – попросил Алексей.

– Хорошо, все организуем, – отвечал на ходу председатель.

Вскоре нас сносно приодели, а мне даже соломенная шляпа досталась. Не сомбреро, но все же! Часа через три прибежал наш техник Володя Коромчаков:

– Что случилось?

– Успокойся, твоей вины нет, – обнимал молодого товарища командир.

Володя, мало того, что преодолел сорок километров пути бегом, на лошадях, тракторах, машинах, велосипеде, еще и принес нашу одежду и документы. Зона-то пограничная!

– Ну, молодец, ну герой! – восхищались мы молодым авиатехником.

– Как же ты нас нашел? – спрашиваю Володю.

– Бежал по курсу. Я же видел, куда вы полетели. Прошло тридцать минут, на большее горючего не было, тогда и побежал, придерживаясь вершины высокого дерева, за которым вы скрылись, – простодушно, но грамотно в штурманском отношении пояснял Володя, попивая прохладное молоко из трехлитровой банки, доставленное нашему экипажу гостеприимными жителями деревни Новосоветское.

После обеда приехала оперативная бригада из Хабаровска и к вечеру самолет отремонтировали, но полил дождь, и о взлете не было и речи. Трактором вытянули самолет на дорогу, перемесив в огороде все, что росло. Дугообразная дорога семьдесят метров в длину пролегала но краю балки, заросшей кустарником и ныряла под крутой яр. С нее-то и надо было взлетать.

Три дня мы ждали, пока подсохнет и подует ветерок. Конструкцию облегчили до предела, даже унитаз, весом три килограмма, выбросили. На краю, оврага собрались жители поселка. Малыши забрались на крыши домов и сараев понаблюдать взлет самолета или его падение. Самолет содрогался от рева двигателя, будто перед смертью, размышляя: унестись ввысь или сложить крылья в безвестном овраге.

Оторвались-таки на самом краю оврага, цепляя вращающимися колесами о макушки орешника. На прощание помахали крыльями добрым жителям деревни и полетели в ставшее родным село Гродеково.

За нервный стресс при посадке и взлете нам и спасибо никто не сказал. Видимо, в авиации не принято было отмечать заслуги пилотов.

Через годы, будучи командиром самолета, накануне Нового года шагал я на работу ранним утром. На пути встретилась Ольга Бянкина – диспетчер отдела перевозок – с пустым ведром.

– И откуда тебя вынесло, нет бы спрятаться в кустах, подождать пока пройду, – ругался я.

– Я тоже на работу спешу, некогда мне тебя поджидать, – парировала Ольга.