Авиатор: назад в СССР

Красивая, неуверенно улыбающаяся и, выглядевшая весьма трогательно, первокурсница Евгения, стояла передо мной в своëм бирюзовом платье. Будто это она должна была ответить на вопрос, а не я. В еë взгляде была видна наивность и доверчивость.

— Совершено не смеюсь. Вы, наверно, хотели спросить, когда мы придëм в следующий раз? — сказал я, а Женя только кивнула, опустив глаза в пол.

— Я первый раз просто на таком мероприятии. А вы, вы... так много про Лермонтова знаете и про самолëты, и...

— Женя, не волнуйтесь. Обещаю, на следующий вечер я обязательно приду.

— Правда? Спасибо... то есть, приятно будет с вами пообщаться ещё раз. Это так..., — начала она махать руками и тараторить что-то про литературу и всё на свете. Я взял еë нежную ручку и поцеловал, пока остальные были заняты своими разговорами.

— До свидания, Женя.

Сама галантность ты, Серëга! Девушка, похоже на тебя запала, а ты ручки только целуешь. В иные времена бы телефон стрельнул, в аське попереписывался ночами и днями.

Здесь всё не так. По старинке. Единственный мессенджер это советская почта, а мобильный оператор — министерство связи. Так тем и приятнее было встречаться, когда столько ждëшь весточку.

После Нового года занятия продолжились с удвоенным объëмом. Я уже прекрасно разбирался в оборудовании кабины и конструкции. По аэродинамике закончились такие не любимые для меня лабораторные работы, и начался раздел динамики полëта.

На сампо наша доска превратилась в картину «Ëжики на тëмном поле». Рисуется силуэт летательного аппарата и от его центра множество линий, обозначающих, что действует на него в данный момент. Именем колючих существ мы и называли эти схемы сил и уравнения движения самолëта на различных этапах полëта.

Как только, большая часть основных предметов была нами изучена, предстояло начать занятия на лëтном тренажëре.

— Родин? Отчество Сергеевич у тебя? — спросил меня инструктор, когда я пришëл в первый раз на тренажëр.

— Так точно. Сергей Сергеевич я.

— Очень приятно, — сказал он, пожимая мне руку. — Иван Иванович Борисов меня зовут. Давай, расскажи, что знаешь об устройстве кабины. Вкратце, по рабоче-крестьянски, так сказать.

Бегло пробежавшись по всем приборам на стенде его кабинета, мы продолжили беседу за обсуждением динамики полëта Л-29. Борисов старался не перебивать. Наверное, определял глубину глубин моих знаний.

— Что ж, теперь пошли в кабину.

Сам тренажëр Л-29 — это натуральная кабина самолëта со всеми приборами и органами управления. Позади находится рабочее место инструктора, где он через различные тумблеры задаëт сценарий полëта. А перед глазами чëрно-белый сферический экран.

Ладошки вспотели сразу, как только я занял место в кабине, надел шлемофон и закрепил ларинг на шее. Конечно, нет того виртуального эффекта, который был в моëм предыдущем лëтном училище. Но главное здесь это ознакомиться с поведением самолëта при его управлении. Понять, как будут отклоняться стрелки приборов и как тебе реагировать на ошибки в своëм пилотировании.

— Как себя ощущаешь? — спросил Борисов. Его голос раздался в наушниках шлемофона.

— Борт порядок, Иван Иваныч, — ответил я, нажав на ручке управления самолëтом РУС кнопку СПУ для выхода на связь.

— Где кнопка СПУ знаешь, а теперь посмотрим, что ты можешь, — сказал Борисов и приборы в кабине включились. Ручка стала мягче, педали снялись с упора, а на экране высветилась взлëтная полоса. Несмотря на то, что я был в шлемофоне, поднялся гул работающих агрегатов и шкафов аппаратуры за кабиной.

— Чего застыл? Действуй, согласно Инструкции лëтчику . Взлëт разрешил, — дал команду Борисов.

— Понял, выполняю.

Не сразу я привык к кабине, а небольшое волнение не давало мне быстро начать необходимые действия. Всё-таки это не я летал в аэроклубе, а мой реципиент. Свои полëты я закончил после третьего курса.

Установил ручкой управления двигателем режим «Максимал», колёса растормозил и начал разгон. Нелегко контролировать положение самолëта только по смене изображения, но эффект присутствия появиться не скоро. Педалями держу направление, скорость растëт и подходит к отметке 140 км/ч. Ручку управления самолëтом на себя, отрываю колесо и смотрю на горизонт. Бросил взгляд на указатель скорости, а там уже 160 км/ч. Когда снова посмотрел вперëд, полоса стала уходить всё ниже и ниже, оставаясь где-то позади. Оторвался!

— Только не расслабляйся. Надо ещё посадить самолëт. И шасси не забудь убрать, — сказал Борисов.

Посадка вышла корявая, но виртуальный самолëт остался цел. Уже после занятия Борисов разобрал все мои ошибки и подвëл итог, что летать я буду, если не зазнаюсь.

— Иван Иваныч, а можно личный вопрос? — спросил я, выходя из кабинета. — Вы не зря уточнили моë отчество. Знали моего отца?

— Наверное, лучше, чем ты сам. Как минимум дольше. Мы учились в Качинском училище. Помню тот день, когда родился ты. Мы как раз закончили лëтную практику перед госэкзаменом, — ответил Иван Иваныч, присаживаясь в рабочее кресло.

— Значит, он был лëтчиком. И почему у меня ощущение, что мне что-то не договаривают, а то и вовсе скрывают.