Авиатор: Назад в СССР 2

— Вас понял. Отойдите подальше, — сказал я и перевернул бочку вверх дном.Весь плац залила вода, а собравшиеся посмотреть на это, отскочили в сторону, ругая меня за этот поступок. Оторвав подшиву со своего воротника, я принялся собирать ей воду, растёкшуюся по всем щелям и маленьким ямкам. Выжимая воду в ведро, я стал наполнять тот небольшой объём от дна до верхнего края металлического обода. Не быстро, но вскоре я закончил с этим.

— Браво, Родин. С этого дня у тебя никаких работ, строевых и изучения уставов. Следующей смене передам, и далее каждому начальнику караула. Что сейчас по распорядку, сержант? — обратился он к одному из военнослужащих из комендантской роты.

— Обед, товарищ старший лейтенант.

— Вот и кормите заключённого...

— Вам, кстати, комендант горнизона звонил. Сказал, чтобы вы перезвонили ему, — доложился «писарь».

Пока я обедал, вспоминал, что подобный трюк проворачивали и с бутылкой шампанского. Караул пытался от меня узнать, как мне это удалось.

— Он знал. Точно тебе говорю. Разыграли перед нами сценку.

— Да вот ещё начальнику «губы» надо было этот цирк устраивать. Просто повезло курсачу.

— Выводные собирайтесь. Конвоировать сейчас поедите, — крикнул в коридоре помощник начальника караула. — Курсанта в училище на допрос вызывают.

Не прошло и часа, как я стоял перед дверью замполита со своими конвоирами. Естественно, что меня решено было переодеть в мою нормальную форму, а не в ту, в которой я содержался в камере. От неё несло так, что я отравил бы этим запахом всех сидящих в кабинете.

А в нём, за столом сидели мои главные «друзья» — Граблин и Швабрин. Старший лейтенант перебирал какие-то бумаги. Замполит Борщёв на своём месте возглавлял совещание.

— Подождите за дверью, товарищи конвойные, — сказал полковник.

— Товарищ полковник, это запрещено...

— Приказ старшего по званию и временно исполняющего обязанности начальника гарнизона. Разрешаю вам его обжаловать, рядовой! — повысил голос Борщёв.Конвойные подчинились и вышли за дверь. Странный получается у меня состав лиц, проводящих допрос. Каждый из них заинтересован в моём наказании. Где же справедливость?

— Иван Фёдорович, у вас всё готово? — спросил у Швабрина замполит, и старший лейтенант утвердительно кивнул, заканчивая заполнять какой-то бланк.

— Как вы себя чувствуете, курсант Родин? Думаете, пошло вам на пользу время на гауптвахте? — спросил Граблин.

Издеваются, что ли? Может они ни разу не сидели, но приятного и полезного в военной тюрьме нет ничего.

— Дмитрий Александрович, я считаю что пошло, — сказал Борщёв и встал со своего места. — Вы пару дней назад сказали, что, не раздумывая, ударили бы сержанта Баля, если он ещё раз позволит себе высказаться о вашей девушке оскорбительно. Так ведь?

— Так точно, товарищ полковник, — сказал я, смотря перед собой.

Замполит медленно вышел из-за своего стола и направился в мою сторону.

— А ещё, вы сказали, что ударили бы любого курсанта или генерала, который совершит подобный и, столь низкий, поступок по отношению к вашей девушке, верно?

— Так точно!

Пока не понимаю, чего они добиваются. Зачем опять вспоминать мои слова, которые слышали все. Не откажусь я от них.

— Что ж, — сказал Борщев и присел на стул рядом со Швабриным. — Надеюсь, вам больше никогда не придётся столкнуться с подобной ситуацией. Евгении Горшковой с вами очень повезло, и вам с ней тоже. Цените это. Впредь, кулаками махать не стоит.

По истечению срока ареста вернётесь в 315 учебный полк, товарищ будущий авиатор.И вот опять фигурирует Женя!

Вот как, получается — защитил доброе имя своей девушки и попал за это на «губу», с, возможным, последующим отчислением. А потом, оказалось, что благодаря этой же девушке меня и оставили. И вот кем она приходится этому семейному подряду Швабрина, Граблина и Борщёва? Естественно, что я вспомнил, как Женя говорила про какую-то Сонечку. И как эта девочка связана с такими дядями? Может близкая подруга и одновременно чья-то дочка? В родственниках не ходили эти трое у семьи Горшковых. Об этом я уже спрашивал у Женечки.

— Товарищ полковник, объявлен учёный совет. Надо его будет проводить..., — сказал Швабрин, но Граблин прервал его.

— Значит, проведём, так ведь Максим Викторович? Не знаю, конечно, на что будет это похоже.

— На суд с присяжными и заседателями. У вас же есть свидетели происшествия? — спросил у меня Борщев.

— Так точно!

— Вот и славно. Изрядно вы заехали этому Баля. Ваше счастье, что нет переломов и смещений. Статья могла вам тогда светить, Сергей Сергеевич, — сказал Борщев, подходя к окну своего кабинета.

— Максим Викторович, раз переломов нет, в чём сложность всё это провести в ближайшее время? У меня много свидетелей..., — начал говорить я, но замполит ехидно рассмеялся.

— Родин, вы простой как пять копеек! Думаете, в училище лишь ограниченный круг лиц знаком с этой ситуацией и вы быстро уйдёте от ответственности? — спросил Граблин, пока Борщев смеялся и наливал себе воды в стакан.

— Нет, не думаю. В летной столовой точно говорят об этом случае с дракой.