Авиатор: Назад в СССР 2

— Вы правы, Дмитрий Александрович, — сказал он Граблину. — В подготовке этого покушения, назовём это именно так, участвовал товарищ Баля. Вот и его рапорт с признательными показаниями. Зря мы ему шанс дали. После прошлого года, думал, приемная комиссия учтёт его проступки. Максим Викторович, я прав? — обратился он к Борщеву, чьё лицо сохраняло прежнюю красноту и в подобной ситуации.

— Да, Михаил Вячеславович. Тогда... нам следует дополнить повестку учёного совета.

— Я, даже бы сказал, пересмотреть эту самую повестку. Вот основание для коррекции, — сказал Поляков, вынимая ещё то ли рапорт, то ли объяснительную из своей чудо-папки.

В ней ещё оставалось достаточно документов, как написанных, так и напечатанных.

— Что ж, похоже, товарищ Родин, сержант Баля не имеет к вам претензий по поводу нанесения увечий. Также пишет, что организовал нападение на вас. Причину не знаете, столь низкого поступка? — спросил Борщев.

Как будто не понял! Притворяется замполит.

— Банальная ревность, товарищ полковник, — ответил я. — Мнимое соперничество за руку девушки.

— Совершенно верно, Сергей Сергеевич. Дело Алексея Баля будет рассматривать уже другое ведомство. Думаю, Максим Викторович, у вас формальности с отчислением сержанта не займут много времени, — сказал Поляков, собирая документы в папку. — Я прошу прощения, но и вам Родин нужно понести определённое наказание...

— Общий срок содержания на гауптвахте курсанта Родина составит 15 суток, — поспешил доложиться Швабрин.

— Хм... справедливо. Я вынужден вас оставить, товарищи. Всем всего ха-ро-ше-го.

— И вам. Родин вам не нужен? — спросил Борщев у Полякова.

— Нет, конечно.

Пока майор собирался, остальные продолжили обсуждать возникшие новые подробности. Видимо, мне впервые повезло. А срок на гауптвахте — полностью безнаказанным уйти было нельзя. Попрощавшись со всеми, Михаил Вячеславович направился с подобным ритуалом и ко мне.

— До свидания, товарищ майор, — сказал я, когда Поляков пожимал мне руку.

Я пропустил его вперёд, открывая перед ним дверь. В кабинете начался достаточно громкий разговор, но его суть я улавливать не хотел.

— Сергей Сергеевич, — тихо сказал Поляков, прикрывая дверь, когда мы вышли в коридор. — Я попрошу вас умерить ваши стремления в поиске правды гибели вашего отца. Не стоит.

— Я вас понял, товарищ майор, — сказал я, будто действительно собирался бросить это дело.

— Прекрасно. Да и... привет вам от Леонида Борисовича Краснова.

Оставшиеся дни в камере гауптвахты я провёл на правах обычного пассажира. Как и обещал мне старлей-начальник, никуда меня не привлекали. Наряд давал мне газеты для ознакомления с текущей ситуацией в мире и основными событиями. Посещать меня не разрешили, но письмо от Жени мне смогли передать. Это самое радостное и приятное событие за последнее время, если не считать чудесного спасения от отчисления.

Мне было интересно узнать, что произошло с моим оппонентом Алексеем за этот срок, пока я отбывал свои сутки ареста.

— Да тихо и мирно вещички собрал, — сказал Артём, когда мы уплетали наш обед в столовой.

Как только курсанты приходят в учебную часть на лётную практику, норма довольствия меняется на лётную. В полку это самое классное, за исключением полётов. Ну, для многих ещё и возможность лицезреть прекрасные фигуры приветливых официанток.

Холостые инструктора и молодые командиры всегда были под прицелом этих девушек или симпатичных женщин, которые могли оторвать понравившегося лётчика с руками и ногами.

Костян пытался даже подкатить тут к одной. Невысокого роста девушка по имени Алёна, возрастом лет под 30. Чёрные как смола волосы, наточенные ноготки с ярким маникюром и аппетитные округлые формы. Наверняка, напомнила ему Капустину, вот и потёк парень! Однако ему сказали, что первоначально надо стать лётчиком, а вот потом будет пользоваться всеми «благами» и элементами женского тела.

По возвращению в полк, мне пришлось навёрстывать пропущенные несколько лётных смен. Быстро закончили все причитавшиеся мне полёты по кругу и в очередной раз отправили меня в полёт с майором Новиковым.

Как это часто бывало в прошлом году, Роман Валентинович любил приходить на работу после мероприятий. Как говорится, был часто «на кочерге». Не стал исключением и этот день.

— Родин, ну ты всё знаешь. Я тебе доверяю. Давай книжку, — сказал Новиков, перед нашей посадкой в кабину.

— Роман Валентинович, вам бы отдохнуть. Вы, вот прям, вообще «уставший», — сказал я, смотря на дрожащие руки моего командира звена.

— Родин, давай ты не будешь тарахтеть, — сказал Новиков, расписываясь в допуске к тренировочным полётам. — В кабину давай. Яйца курицу не учат, курсант. От двигателей! — прокричал Новиков, который, видимо, ещё не отошёл от вчерашнего.

Как он только умудряется врача проходить? Главное, чтоб в управление не лез.

Глава 17

В этот день на аэродроме Белогорска я стал свидетелем маленького и, одновременно, «огромного» чуда авиационной техники.