Авиатор: Назад в СССР 2

— Там знают всё, Родин. Даже больше, чем я. Ваши рассуждения здесь неуместны. Объявляю вам, курсант Родин, десять суток ареста!

— Есть десять суток... разрешите уточнить причину? — спросил я.

Я только отмазался, чтобы не работать на «губе», как мне ещё приписали. За что ж такое счастье? После моего вопроса, Борщев посмотрел на меня с таким удивлением, словно я спросил у него сигарету.

— Родин из ваших уст подобный вопрос звучит, как ругательство. В прошлый раз вы получили арест за нетактичное поведение, а сейчас за драку с сержантом Баля. Раз ученый совет будет носить формальных характер, вам предстоит «посидеть» положенный срок под арестом. Понятно?

— Понял вас, товарищ полковник. Тогда, разрешите вопрос?

— Спрашивайте, только думайте задавая вопрос, а то на гауптвахту можете и на больший срок сесть.

— Разве, сержант Баля, не забрал свой рапорт? — спросил я.

Мой вопрос не сразу получил ответ. Три офицера переглядывались между собой, ища ответ на не самый сложный вопрос. Видимо, Алексей точно был против того, чтобы замять эту ситуацию. Тишину нарушил стук в дверь и скрип её открытия.

— Я всех приветствую. Прошу прощения, что опоздал, — послышался сзади размеренный голос человека, совсем некстати появившегося сейчас.

Так-так, только особиста майора Полякова мне сейчас не хватало. Заинтересовался, всё-таки, этим делом. Сам Михаил Вячеславович практически не появлялся на виду, что и характерно для рода его деятельности.

Конечно, после случая с Беленко в 1976 году, замполиты и особисты стали работать с большей энергией, выявляя военных лётчиков, не соответствующих высокому моральному облику. Были и перегибы в этой работе, чего греха таить.

Однако и проблем с нарушениями было выявлено очень много, особенно со стороны командования частей и подразделений. Чаще всего они были серьёзными и требовали незамедлительной реакции. По большей части многие сошлись во мнении, что «ни разу не товарищ» Беленко был лишь исключением из общего числа летчиков Советского Союза. Предатель, что сказать!

Сейчас и я могу спокойно попасть под эти жернова репрессионной машины. За такую драку товарищ майор может спросить с меня по полной. И вот на его счёт, почему-то у меня нет сомнений. Надежда на «всемогущую» Женю точно не прокатит.

— Проходите Михаил Вячеславович. Нам пришлось... немного раньше собраться, — сказал Борщев, присаживаясь на своё место.

— Вы на меня не ориентируйтесь, товарищи. Я посижу вот здесь на стуле и свои дела поделаю. Не обращайте на меня внимание, — сказал Поляков, здороваясь со всеми за руку.

— Сергей Сергеевич, и вам добрый день, — пожал он мне руку и направился к стулу рядом со Швабриным. Я успел заметить в его руках белую папку с номером 880, связанную двумя веревочками. Прям как позывной у меня. Совпадение?

Борщев утвердительно кивнул и сказал мне снова поведать собравшимся события того злосчастного дня с дракой. Повторив весь ход событий, который конспектировал дознаватель Швабрин, я ответил на проходные вопросы «зачем», «почему», «с ума сошёл» и так далее.

— Итак, Родин, мы с вами, похоже, закончили. Ваши показания у нас теперь есть. Сейчас отправляйтесь на гауптвахту для дальнейшего содержания, — сказал замполит и указал мне на дверь. — Так, а нам следует вызвать сержанта Баля для уточнения показаний..., — начал говорить Борщев, когда я уже потянулся к ручке двери.

— В этом нет необходимости, — сказал Поляков. — Родина, я попрошу, тоже остаться. Вы не против, Максим Викторович?

Ну, что ещё этому «майору из розетки надо»? Почему-то герой того самого анекдота мне представляется таким же, как и Поляков.

— Нет... хм, конечно. Родин назад! — громко сказал мне Борщёв. Я остановился и вернулся на то место перед столом, где стоял только что.

— Товарищи, у меня есть кое-какая информация для вас, — сказал Поляков, раскрыл свою папку и передал какие-то бумаги Борщёву.

Майор взял паузу для того, чтобы все могли немного ознакомиться с содержанием документов.

Так они читать долго будут! За всем этим затянувшимся допросом ужасно захотелось есть. А ужин ещё не скоро, да и какой он там будет? Пшенка для петушонка!

— Это из милиции, товарищи, — продолжил Поляков и встал со стула. — С одним из курсантов нашего училища произошёл инцидент. На него было совершенно нападение группой лиц, чьи личности недавно были установлены. Пострадавший стоит перед вами.

— Михаил Вячеславович, а как... как такое..., — попробовал что-то сказать Швабрин, но не нашёл нужной фразы.

Мне самому интересно, каким образом Поляков вскрыл этот инцидент.

— Успокойтесь, Иван Фёдорович, к вам у меня претензий нет. Не разобрались. Всё понимаю, страшного ничего не произошло, — сказал майор, поднимая ладони в успокаивающем жесте.

Конечно, не имеет он претензий! Уже пишет себе в план проведение личной беседы со Шваброй.

— Так, но здесь указано ещё...