Авиатор: назад в СССР 9

— Вот же павлин! А я-то думал, чего он так рвался с кубинцами работать, — картинно изобразил удивление Гусько. — Максимыч, вот чтоб я неделю без самогона был, не знал, что Марик способен на такие выкрутасы.

Ох, и лукавит Гусько! Как будто вчера не видел повышенное слюновыделение Барсова при виде девушки в чёрной форме ВМФ.

— Главное, чтоб он их не повёл на стоянку. Там же МиГ-29. Как начнёт про них что-нибудь рассказывать, а эти товарищи запомнят. Потом нам предъявят… компетентные органы за такую скрытность новых образцов вооружения, — продолжал переживать Гнётов.

— Хах, да ты не бойся, командир. Марик особо ничего не расскажет про новые МиГи. Он же сам про них знает только поверхностно. Так что тут можешь за советские секреты быть спокоен, — подмигнул мне Савельевич.

— Не самый надёжный способ сохранности секретов, Евгений Савельевич, — улыбнулся я.

Въехав на аэродром, Гнётов тут же поинтересовался у наряда на КПП, проезжал ли микроавтобус РАФ и куда.

— Да, товарищ майор. Поехали на «высотку». Я их там видел где-то полчаса назад, когда в столовую ходил. С ними старший лейтенант Барсов был, — объяснил Гнётову сержант.

— Хорошо. А потом, куда поехали, не видел? — спросил Григорий Максимович.

— Они вышли из здания «высотки» и поехали к ангарам в ТЭЧ. Я точно помню, что старший лейтенант у старшего инженера спрашивал, к какому ангару лучше подъехать.

Ангар? Что-то странное задумал Марик. Может и правда решил с ними занятие провести?

На аэродроме Осмон как таковых ангаров не было. Но имелись арочные укрытия — конструкции, сооружённые из полуарок с рёбрами, обсыпанные снаружи землёй и покрытые дёрном. Разумеется, покрытие землёй необходимо для маскировки.

— Поехали к зданию ТЭЧ, — сказал Гнётов и УАЗик рванул по длинной дороге к большим арочным укрытиям недалеко от центральной заправочной топливом.

— В укрытие 3-А поехали. Однозначно, — сказал я.

— С чего ты так решил? — поинтересовался Григорий Максимович, утиравший пот со лба.

В такой солнечный день можно было и запариться в кожаной куртке, которую Гнётов не оставил в штабе. «Погорячился» наш врио командира эскадрильи с одёжкой.

— Командир, в 3-А на бетонке большая схема района полётов нарисована. Плюс стенды для комиссии. Да и там МиГ-21 стоит. Отмытый и покрашенный.

— Для комиссии? А мы что, не убрали ничего оттуда? — удивился Гусько.

— Так для комиссии же. Она же в любой момент приедет, а у нас такое красивое место для занятий, — ответил я.

— Вообще, не похоже на Марика. Нелогично действует, засранец, — задумчиво почесал подбородок Евгений Савельевич.

— Логика и старший лейтенант Барсов — несовместимые понятия, — сделал вывод Гнётов, когда мы подъехали к выводной рулёжной дорожке из укрытия.

Микроавтобус РАФ стоял здесь. Огромные створки откатных ворот были разведены в стороны. Сверху был домик дежурного по стоянке нашей эскадрильи, который, увидев Гнётова, поспешил спуститься.

— Можешь не торопиться, — крикнул ему Григорий Максимович. — Послезавтра ещё раз заступишь, — грубо сказал врио командира эскадрильи.

— Есть, — расстроено ответил ему дежурный и ушёл обратно в домик.

— Бардак! А всё из-за этого индюка, — поправил фуражку Гнётов. — Он меня достал. Я ему устрою сопровождение делегации, — грозился Григорий Максимович.

Внутри укрытия находились Барсов, переводчица и кубинцы. Пропитка пафосом здесь чувствуется за километр.

Барсов был одет в новый лётный комбинезон, камуфлированной расцветки «Бутан». За его спиной стояли красивые стенды по конструкции МиГ-21, карта района полётов, стенд со схемами тактических приёмов воздушного боя и, куда ж без них, карта СССР и Мира.

Но самое, что даже меня впечатлило, где Барсов смог достать такие большие флаги Советского Союза и Кубы? Они были растянуты за его спиной прямо по центру между стендами и смотрелись очень красиво. Я заметил в этот момент на лице Гусько некую радость.

— Как всё организовал! — шепнул Савельевич мне на ухо, когда мы остановились в нескольких шагах от переводчицы.

Кубинцы сидели перед Мариком. Каждый за отдельным столом в своих лётных комбинезонах пыльно-зелёного цвета и внимательно слушали Марика. А тот продолжал вещать с трибуны, словно выступал на Генеральной ассамблее ООН.

— Итак, товарищи лётчики! Вы приступаете к обучению в нашем 137 м Центре боевой подготовки, — громко выступал Марк за красной напольной трибуной с гербом Советского Союза.

Гнётов решил вмешаться, но я поспешил остановить врио командира эскадрильи. Гусько же изначально не вмешивался в процесс.

— Родин, сдурел? — сказал Гнётов, и его фраза была услышана переводчицей.

Девушка приложила указательный палец к губам и вернулась к переводу выступления.

— Видите, они не против такого занятия. Тем более, он ничего плохого ещё не сказал, — прошептал я, и Гнётов решил остановиться.

Марик заметил, что появились ещё зрители, но не остановился и решил ускорить выступление.

— Все вы окончили училище, где вас обучали опытные инструкторы, — продолжил он, растягивая слова.

Ох, что-то это мне очень напоминает!