Авиатор Тихого океана

Все командиры судов были потребованы адмиралом на его судно для получения секретных распоряжений, и ничто в мире не могло дать право вахтенному офицеру обеспокоить этот военный совет:

Морской офицер, отказавший Липтону в нескольких кратких словах, представлял собой совсем молодого человека, одетого в элегантную форму мичмана.

В конце концов он объявил, что, быть может, адмирал примет сэра Вильяма Липтона вечером, после своего визита к губернатору штата Калифорния.

– Дело идет не обо мне, – сказал молодой американец, – я только сопровождаю этого господина. Он француз и прибыл из Мидуэя. Его нужно принять немедленно!

Наступило молчание. Молодой офицер не шевельнулся, но сказал медленно:

– Мидуэй! Наша крепость на Гавайских островах?

– Да, Мидуэй, которую считали взятой японцами и которая еще не сдалась.

Офицер ограничился тем, что покачал головой, и на его тонких губах появилась улыбка.

– Ах да! Ведь вы ничего не знаете? – сказал нетерпеливо Вильям Липтон. – Вы не видели аэроплана?

– Аэроплан? Значит, этот господин прибыл из Мидуэя на аэроплане?

И на этот раз улыбка молодого мичмана стала шире и открыла все его зубы, правда, очень красивые.

– Несомненно, это мистификация и притом очень скверная.

Его улыбка почти сейчас же исчезла.

– Я не могу вам ничего больше сказать, – резко заявил он. – Адмирал примет вас, если угодно, но я решительно отказываюсь беспокоить его подобными сообщениями, пока будет длиться совет командиров судов.

– Милостивый государь, – начал Вильям Липтон, горя нетерпением, – все обитатели Сан-Франциско, собравшиеся для встречи ваших судов у входа в залив, видели прибытие аэроплана. Он летел вслед за эскадрой, и на нем находился сэр Морис Рембо, французский инженер, стоящий здесь. Он опустился на землю на глазах сотни тысяч людей, на моих глазах, на дюнах Золотых ворот. Аэроплан еще там, охраняемый отрядом волонтеров под моей командой, так как сегодня день моего дежурства. Вот что я могу передать вам, и я не позволю больше сомневаться в правдивости сделанного мною теперь сообщения.

– Вы не дозволите?

И резкий тон, которым были произнесены эти несколько слов молодым мичманом, был так грозен, что Морис Рембо счел нужным вмешаться:

– Милостивый государь, я понимаю ваше недоверие, но все-таки прошу вас как француз и по долгу вежливости не отказать немедленно сообщить адмиралу, что я прибыл из Мидуэя, откуда вылетел третьего дня в пять часов утра и, следовательно, могу дать последние сведения, требующие немедленного решения. Я позволю себе даже сказать, что это решение повлияет на все дальнейшие действия адмирала.

Пораженный серьезностью этого заявления, мичман спросил:

– Вы говорите, что были еще в Мидуэе третьего дня утром… третьего дня?

– Имею честь сообщить вам, что я нахожусь в полном разуме, утверждая это. Прибавляю, я улетел из Мидуэя вместе с сэром Арчибальдом Форстером, лейтенантом вашего флота, и вынужден был оставить его на острове Гавайи для облегчения веса моего аэроплана. Он находится, вероятно, в Гило в ожидании, что одно из ваших судов захватит его мимоходом… и одним из моих настоятельных требований будет просьба не забыть о нем, ибо это отважный офицер и прекрасный товарищ…

Лицо молодого мичмана вдруг прояснилось.

– Вы знаете Арчибальда? – живо спросил он.

– Мы потерпели вместе с ним крушение, когда японцы потопили «Макензи».

– Он был там старшим офицером… Неужели «Макензи» потоплен?..

– Несомненно… и не один «Макензи», а еще многие… Сэр Арчибальд и я были единственными уцелевшими после кораблекрушения. Мы с большим трудом высадились на берег Мидуэя и были приняты там комендантом крепости майором… Гезеем. Благодаря оказанной помощи нам удалось построить в шесть дней аэроплан, только что разрушенный в десять минут вашими согражданами. Мы улетели вместе двенадцатого июня в пять часов утра, после ночной атаки крепости японцами. Делая по сто пятьдесят километров в час, мы совершили путь от Мидуэя до острова Гавайи. Эти общие воспоминания связали меня с ним тесными узами дружбы. Вынужденный в конце концов покинуть его на вершине Килоеа и заменить его соответствующим весом спирта, я добрался сюда, делая до двухсот километров в час. Прибавлю еще: если бы я не встретил одно из ваших судов – «Фултон», которое подобрало меня, снабдило бензином и дало возможность снова улететь, то я погиб бы в море, в трехстах милях отсюда. Что же я могу рассказать вам еще для того, чтобы убедить вас, что все это не сказка?

Молодой офицер не сомневался больше. Он возразил оживленно: