Авиаторы Его Величества

Севан знал, что она разменяла восьмой десяток, но не дал бы ей больше пятидесяти. В забранных в пучок седых волосах темнели угольные пряди; серых глаз не коснулось старческое угасание. Она носила белую рубашку, заправленную в черные бархатные брюки с высокой талией по россонской моде, и ботильоны на низком каблуке. На шее переливался дымом шелковый платок с заколкой в виде серебряного дубового листа. В ушах блестели жемчужины пусет. Кашемировое пальто, пропитавшееся пожарами минувшей ночи, висело на подлокотнике.

Стальная леди. Леди Сталь. Женщина, защитившая и прославившая семейные земли в Гражданской войне.

Хотя леди Риволл обращалась к Севану, смотрела она на Марию. Гитец хорошо знал подобный взгляд. Лорд Альберт Корвунд изучал людей примерно так же: сосредоточенно, пристально, оценивающе. Однако во взгляде леди Риволл крылось что-то еще… Гнев? Сожаление? Горечь? Она словно искала ответ на невысказанный и известный лишь ей вопрос, но не находила.

Севан сам посмотрел на Марию.

– Белое Солнце… – прошептал он. – Она вообще жива?..

Мария напоминала марлевую куклу; на бинтах местами проступили розоватые пятна. Где не было повязок, виднелись синяки и кровоподтеки. Грудь вздымалась неровно, сиплое дыхание тяжело срывалось с распухших губ. У койки стоял штатив, с которого свисал пакет на пятьдесят жидких унций. По трубке сбегал прозрачный раствор. Между указательным и большим пальцами левой руки блестела игла для внутривенных инъекций, зафиксированная лейкопластырем.

– Вы даже не представляете насколько, – ответила леди Риволл с непонятной иронией.

– П-простите, – Севан вспомнил, с кем говорит, соскочил с койки и низко опустил голову: – Миледи…

Она неспешно поднялась, и гитец осекся. Он посмотрел леди Риволл в глаза, оторопело взглянул на Марию и снова на руководительницу венетрийского отделения. Его прострелила дикая мысль.

Убрать синяки, горбинку перелома на носу, разбитые губы… Сходство просто ошеломляло. Севан мысленно поместил рядом двух женщин, старую и молодую, и медленно слил их лица в одно.

– Вы…

– Не волнуйтесь, – с нажимом сказала леди Риволл. – Вы едва очнулись. Вряд ли после приступа приходили хорошие сновидения.

Взяв пальто, она шагнула к выходу из палаты:

– Ваш мундир в ногах койки, перчатки в кармане. За мной.

Севан схватил его и в смешанных чувствах последовал за леди Риволл. Интуиция опять молчала, не иначе как благодаря просветленному-чтецу из Церковной школы. Леди Риволл поняла: он заметил фамильные черты. Подобная связь опозорила бы родовитую семью, и в словах прозвучало предостережение. Но она определенно не приходилась Марии матерью. Значит, оступился полковник Александр Рейс, достопочтенный граф Риволл.

В Летной академии Севан слышал сплетни о сокурснице, не говоря уже о том, что недавно тщательно изучал ее досье. Альконцы придавали немало значения наследственности. Сведения о происхождении, как и многое другое, досконально фиксировались в Семейном реестре. Детей с неполной картой или записями о преступлениях родственников ждала непростая жизнь.

Ироничная, статная, с тяжелой косой и глазами оттенка шлифованной стали, Мария числилась среди лучших и всем помогала. Доброта наделяла ее какой-то особенной светлой силой. Севан не считал сокурсницу привлекательной – он любил блондинок – и называл «подругой». Ему казалось, они похожи: дочь порицаемой обществом женщины и сын обезумевшего таксидермиста.

Судьба шутя продемонстрировала, что гитец ошибался. Между вольным капитаном с джаллийским материковым сертификатом в кармане и искалеченным джентльменом Службы – разлом бездонной Тени.

Севан доставил на итоговый вылет Марии приказ об ее увольнении по просьбе асессора Коронной Коллегии. Вызвался добровольцем и выполнил свой долг. Сокурсники посмотрели косо, словно не видели неуловимого преломления лучей обязанностей внутри кристалла человеческих взаимоотношений. Кто-то все равно принес бы капитану Родиону Аксаневу злополучный конверт. Кто-то все равно поймал бы Марию с Дланью. На кого-то все равно взирали бы с неприязнью.

За любым решением всегда – человек. Севан не испытывал чувства вины. Он сделал правильный выбор.

Мария ненавидела проигрывать. Получив вызов, она шла ради победы на невозможные риски, точно лишившись инстинкта самосохранения. Без ее упорства Служба не вмешалась бы в мятеж вовремя.

Понимала ли это леди Риволл? Знал ли о корнях Марии лорд Корвунд? Увидев обеих, он не мог не заметить сходства.

Севан терялся в догадках.

Тишину просторного зала приемной нарушали лишь шаги медсестер и храп с единственного дивана. Севан удивленно остановился. Леди Риволл нетерпеливо сверилась с наручными часами:

– Только в северном корпусе госпиталя так тихо. Прочие гудят, но врачей и коек предостаточно. А эти… наотрез отказались уходить. Спасибо, что не притащили свою курицу. Поторопимся. К часу приедут Альберт и А́ндрий. Его Величество тоже заинтересован, но ему небезопасно покидать Аркон.

– Курицу… – обескураженно повторил Севан.