Авиация и космонавтика 1995 09

Большую дискуссию вызвал вопрос о посадке. Практиковался один способ — посадка'с большой скоростью и с поднятым хвостом при дальних заходах на посадку. Корабль при работе моторов почти на полном газу выводился на прямую против ветра, снижение доводилось до 5-10 м. В момент пролета кромки аэродрома выключались моторы, и Корабль проваливался до упора колесами. Получался удар, вследствие которого Корабль подпрыгивал и снова ударялся колесами и опять подпрыгивал (давал козла), пока не становился на колеса. Опуская хвост, он ударялся костылем, происходили затухающие колебания, и Корабль, промчавшись через весь аэродром, останавливался. Вскоре Алехнович при тренировочном полете подвел Корабль немного выше обычного и при первом же ударе колесами снес шасси, и Корабль сел «на брюхо». Через несколько дней штабс-капитан Головин при такой же посадке, садясь на учебном двухмоторном Корабле, ударился колесами о небольшую кочку и тут же скапотировал так, что фюзеляж поднялся трубой вверх и так и остался. Отмечалось, что в обоих случаях экипаж не пострадал. Некоторые командиры возражали против такой посадки и доказывали, что нужно подводить корабль к земле на наименьшей скорости, что позволяет производить посадку на три точки без всяких «плюхов» или «козлов». При такой посадке командир имеет в резерве регулировку газом, позволяющую исправить возможную ошибку в расчете. Такую посадку показал командир 2-го Корабля поручик Панкратьев. При виде этой посадки Начальник Эскадры был очень доволен и похвалил его, сказав: «Вот это инструкторская посадка!»

Так поднимали хвост самолета перед его установкой в палатку. (Тип Яблонна. 1915 год.

При обсуждении вопроса о посадке было решено, что нужно сажать Корабли с наименьшей скоростью и на три точки (оба колеса и костыль), для чего требуется очень внимательно следить за скоростью, так как потеря ее влечет за собой неминуемое сваливание, а при очень малой высоте это сопряжено с аварией.

Такой случай произошел со штабс-капитаном Фирсовым. При посадке, стараясь сесть на три точки с малой скоростью, он упустил скорость и Корабль скользнул. Высота не позволила вывести Корабль из скольжения, и он был разбит. Фирсов был ранен и отправлен в госпиталь. После выздоровления он подал рапорт об откомандировании, так как летные свойства Корабля влекут аварии и катастрофы. Фирсов был откомандирован, а вместо него был назначен командиром 4-го Корабля поручик Шаров.

Три аварии подряд на протяжении недели послужили новым поводом к убийственным доводам противников «Муромцев».

Можно было бы на этом закончить описание встречавшихся трудностей, но мимо еще одного факта пройти нельзя.

В Москве при ВТУ был организован кружок авиаконструкторов, возглавляемый инженером Слесаревым. Этот кружок при широкой рекламе решил построить большой аэроплан, в котором будут устранены все погрешности, допущенные Сикорским при конструировании «Ильи Муромца». Слесарев, чтобы избежать подкосов и лишних стоек, принял одинаковые размеры верхнего и нижнего крыла, что значительно уменьшало количество стоек и растяжек. Профиль крыла был выбран толще, чем на «Муромце». Расстояние между верхним и нижним крылом сделано больше, чем на «Муромце». Фюзеляж — короче и шире, два мотора по 200 сил («Сенбимы», присланные из Эскадры по личной просьбе Слесарева) установлены внутри фюзеляжа, а к винтам были приделаны приводы. Бензобаки помещались внутри фюзеляжа впереди и несколько выше моторов. Шасси было совершенно оригинальной конструкции — два огромных колеса монтированы на особых подвесках, минуя лишние стойки и стяжки, в изобилии находившихся на «Муромце». Название этому аэроплану было дано «Святогор». По договору данные корабля должны быть следующие: при скорости 114–139 км/час и полной нагрузке 6,5 тонн, полезная нагрузка 3 тонны, потолок 3000 м. Некоторые специалисты считали, что аэроплан построен на строго научной основе и, по сравнению с «Муромцем», будет иметь большую скорость, потолок и грузоподъемность.

Эта группа конструкторов была очень недовольна решением Технической комиссии ГВТУ под руководством профессора Кирпичникова, в котором она высказалась против предоставления инженеру Слесареву государственной денежной помощи в размере 100 тысяч рублей (профессор Кирпичников доказал, что корабль слишком перегружен и рассчитан по завышенным коэффициентам).