Авиация и космонавтика 2005 12

Служил я два года в отделении заправки компонентами ракетного топлива на шахтной пусковой установке в Прибалтике, недалеко от Елгавы. После демобилизации стал вопрос о трудоустройстве. Одним из вариантов была работа в органах госбезопасности. Я решил посоветоваться с отцом и, как мне показалось, этот вариант его как-то не порадовал, но прямо он ничего не сказал, а чуть позже, вроде между делом, уже за шахматами, рассказал историю со СМЕРШем во время войны. Кто-то разбомбил нашу танковую колонну, при этом в эфире якобы мелькали позывные отца. Не успел он приземлиться, как его затолкали в машину и отвезли в штаб дивизии. Там в гимнастёрке без ремня долго таскали по кабинетам, угрожали сорвать погоны, лишить орденов, поставить к стенке, пока какой-то сидевший в углу полковник не сказал: "Хватит ерундой заниматься, такой не мог, не видите что ли?" Этот урок-намёк я понял и усвоил: "Работай, где хочешь, но доверяй людям и оставайся человеком сам".

Ко времени его работы над диссертацией уже закончилась вторая арабо-израильская война, были проанализированы и обобщены результаты войны во Вьетнаме, где чётко проявилась роль тактической штурмовой авиации, показали свою эффективность вертолёты. Работал над диссертацией он увлечённо, с интересом, открывал для себя новые понятия "алгоритм", "блок-схема", а главное – тема была выстрадана и близка.

Воспоминаний и фильмов о войне отец не любил, предпочитал комедии. Но один фильм, если и не понравился в чистом виде, то чем-то притягивал. Это "В бой идут одни старики" с Леонидом Быковым в главной роли. Актёра этого он любил ещё по фильму "Максим Перепелица" и смотреть картину начал, видимо, из-за него. Мы, конечно же, не могли оценить точность и правдивость многих моментов, но вот главный герой прямо списан с отца: та же лёгкая бравада перед окружающими, дружеские подначки, снисходительность к пехоте, характерный жест – отмашка ладонью со словами "слабак". Не претендуя на приоритет дважды Героя Советского Союза Виталия Ивановича Попкова, как прототипа образа, невозможно не заметить таких общих черт для всего славного и гордого племени "сталинских" соколов. Что-то общее чувствовалось в этих внешне непохожих дважды Героях: статный Василий Андрианов, элегантный Алексей Прохоров, щупловатый Леонид Беда. Наверное, сильный характер, да ещё та самая национальная идея, которую мы теперь, как у нас принято, "что имеем – не храним, потерявши" – …ищем.

Приятелей и знакомых у отца было много, а вот к друзьям можно отнести только немногих из числа фронтовых сослуживцев, однокашников по учёбе в период Золотой Орды, да сослуживцев по раннему елгавскому периоду. Не то, чтобы трудно сходился с людьми, наоборот, мог разговориться с простым работягой или просто земляком. Как мы понимали, не хотел сближения с людьми, которым интересен не он сам, а притягателен блеск его Золотых Звёзд. Человеком великосветской тусовки отец не был, "с сильными мира сего" тесных отношений не поддерживал. Что-то выхлопотать для друзей или родстенников ещё мог, а вот для себя делать этого не хотел. Свободное время проводил в семье, любил пешие прогулки по Серебряному бору. В отпуск выезжали с мамой в престижные по тем временам санатории, но по возвращении она всегда смеялась: "Все люди, как люди, по аллеям гуляют, на процедуры ходят, у фонтанов сидят, а наш, как молодой, с волейбольным мячиком прыгает". И друзья – "кореша", подтрунивали: "Ну, какой ты, Брандыс, генерал? У тебя и живота-то нет".

Болезнь он переносил тяжело. Всей семьёй ездили к нему в госпиталь в Красногорск, поднимали дух перед операцией. Мама просто там дежурила, а мы её периодически подменяли. После операции в 1980 году отца выписали домой, и у нас появилась надежда на то, что врачи, как они сами говорили, успели. Были осложнения, но мама сама делала обезболивающие уколы, и состояние отца вроде стабилизировалось. Но к середине 1987 года боли усилились, стало ясно, что это метастазы. Его снова забрали в Красногорск. Осталось ощущение, что больше всего отца мучила не боль, а то, что он не может скрыть от окружающих своё бессилие перед болезнью.

23 февраля 1988 года я приехал к нему в палату, налил стаканчик коньяку и бросил туда две звёздочки с предложением обмыть полученное звание подполковника. Попытался расшевелить отца шуткой: "У тебя две звезды на груди, две – на погонах (он уже был генерал-лейтенантом), и у меня теперь тоже две. Не такие, как у тебя, но тоже чего-то стоят". Он лежал с закрытыми глазами, на юмор не реагировал. Тогда мать сказала: "Совсем фиговые наши дела, кто ж поверит, что Толик от коньяка отказался?" Отец открыл глаза, слабо улыбнулся и со словами: "Эх, вы, черти!" пригубил стаканчик.