АВЛУГА

Дмитрий Кашканов АВЛУГА

АВЛУГА – серебристые лошадки...

(фольклор)

От автора

Сейчас для молодых людей эта аббревиатура уже не значит ничего, как, например, ОСОАВИАХИМ для школьников 70-х. Но в те годы, когда мальчики еще хотели быть летчиками, а не бандитами и не банкирами, возможность сразу после школы поступить в летное училище и по его окончании летать на реактивном современном Як-40 представлялась поистине заоблачной удачей, надежным вкладом в достижение жизненного успеха. Мальчики и их родители старались как умели. Абитуриенты выкладывались на 150 процентов, бегая по утрам, подтягиваясь и отжимаясь, штудируя математику и физику. Родители, кто мог, вкладывались на тысячи рублей, искали тайные ходы и полезных знакомых, вталкивая своих чад в тесную касту причастных небу. Конкурс более ста человек на место был ежегодной нормой и он не отпугивал, а подстегивал. После экзаменов будущие курсанты собирали чемоданы с учебниками, а неудачники ворчали про взятки, волосатые лапы и собирали сведения о родах войск.

И вот, пройдя все мелкие решета и сита отборочных комиссий, оставшись по одному из ста претендентов, гордые своей избранностью, немного заносчивые и необтертые жизнью вчерашние мамины-папины сыновья и сыночки попадали в Бурсу. Здесь, в странном симбиозе караульной службы и студенческой вольницы ковались будущие вторые пилоты и командиры для лайнеров на бесчисленные маршруты тогдашнего, совсем еще не коммерческого народного могучего Аэрофлота.

Дело было серьезное и новое, широкое и емкое. На орбитах АВЛУГА просторно вращались и находили массу возможностей для реализации своих устремлений энтузиасты и проходимцы, рафинированные профессионалы и отчаянные балбесы. При этом, хоть хороших людей оказывалось в разы больше, отдельные идиоты, как обычно, проявляли себя куда заметнее. Иногда их влияние на авлуговскую жизнь было настолько яркое и выпуклое, что казалось, чаша терпения вот-вот переполнится. Но всегда спасали ясное осознание цели и чувство юмора, позволявшие, сквозь тюлевую завесу глупостей и ошибок видеть в окне будущей судьбы синее небо и сверкающий на солнце белый лайнер, стремительно уходящий ввысь.

Все вышесказанное звучит несколько избыточно пафосно. Трудно обойтись без высокого стиля, вспоминая, как наша тогдашняя страна выделяла колоссальные финансовые, материальные и людские ресурсы для обучения, воспитания и тренировки тех, кто своим трудом связал бы ее огромные территории в единое производственное, социальное и культурное пространство. Те советские планы оправдались и через четыре года первые выпускники начали заполнять призывно пустующие строчки в штатных расписаниях отрядов и авиаэскадрилий.

С распадом страны исчезло и ее успешное детище. Рассыпался и Аэрофлот на множество мелких осколков...

Но сейчас не об этом. Сейчас об удивительном месте на карте СССР – АВЛУГА.

Итак, начало 80-х.

КОЗЕЛ В ШИНЕЛИ.

Рассказывали, что на заре создания Актюбинского летного училища, курсанты, недовольные военными порядками, насаждавшимися в гражданском ВУЗе военной кафедрой и оргстроевым отделом, выразили свое несогласие весьма оригинальным и злым способом. Где-то в степи нашли дохлого замерзшего козла, надели на него раздобытую офицерскую шинель и подвесили несчастного за шею на длинной веревке перед окнами ОСО[1]. Труп козла болтался на зимнем ветру, ударяясь в стену дома и грозя разбить стекло в окне.

Начальник ОСО был в ярости. Смотреть в окно было невозможно, но, как на зло, так и тянуло взглянуть в замерзшие козлиные глаза и бесовскую желтозубую ухмылочку.

Снимать козла с веревки никто из курсантов не соглашался. Оправдывались тем, что брезговали или боялись. Пришлось приказать молодому капитану снять и раздеть козла.

ГОРЬКАЯ ЗАДНИЦА.

Капитан Горький Алексей Алексеич, в отличие от своего известного однофамильца, жил мелко. Развлекался тем, что устраивал засады на курсантов и с удовольствием передавал в деканат списки кандидатов на отчисление.

К счастью курсантов, капитан был слаб на халяву, наверно даже более многих. И однажды поплатился за свою слабость долгой отсрочкой от присвоения майора.

Однажды старшекурсники под благовидным предлогом предложили Горькому выпить горькой. Капитан не устоял, и в теплой кампании накачали бедного до полусмерти. Потом попросили приглашенную на празднество даму заголить попу, прижали счастливую морду пьяного капитана к теплой ягодице и сфотографировали натюрморт.

Наутро Горький начисто забыл все события предыдущего вечера. Но курсанты не забыли. Фотография круглой белой попы и пьяного капитана, напечатанная в большом количестве экземпляров, попала и начальнику военной кафедры, и начальнику ОСО, и начальнику училища.

С кем пил Горький не помнил, но, как и все офицеры, был возмущен наглостью распоясавшихся курсантов, хотя, к слову сказать, на фотографии была дамская попа, а вовсе не волосатая курсантская задница.