АВЛУГА

Доня, сопя, где плакатным пером, а где рейсфедером чертил таблицу, я заполнял высохшие графы наименованиями взводов и рот, Олежка, вооружившись ваткой и цветными карандашами, оттенял цветом разделы таблицы. К пяти часам утра щит был готов. По сравнению с прошлогодним, новый экран радовал четкостью линий, цветовым решением и удачной дюралевой рамочкой по периметру. Щит отнесли и повесили на его место.

Рано утром обессиленные, не выспавшиеся прогибщики выстроились печальной шеренгой перед кабинетом заказчика. Декан пришел на работу в хорошем настроении и, увидев замученных курсантов, первым делом ободрил и сказал, что сейчас позвонит завлабу и тот выдаст нам требуемые три с половиной метра ватмана.

– За ватман спасибо, но новый экран уже на месте, – с выражением глубочайшей усталости сказал я.

Брудный не ожидал такого подвига. Человеку незнакомому с рисованием и черчением даже маленькая акварель кажется шедевром, требующим длительного времени и огромного труда. Стоит ли говорить о впечатлении, произведенном четырьмя с половиной квадратными метрами сплошного художества? Декан был поражен.

– Спасибо! Идите, отдыхайте, а на экзамене сядете ко мне. Когда у вас экзамен?

– Через полчаса, – покорно ответил Доня.

– И вы всю ночь…! Зайдете часов в одиннадцать и садитесь ко мне. А сейчас идите, отдохните хоть пару часов. Только не проспите! – отечески позаботился о нашем здоровье декан и быстрым шагом направился принимать экзамен у нормальных курсантов.

Два часа в Подвальном складе на пенопластовых блоках пролетели как две минуты.

Первым на экзамен, как руководитель проекта и автор идеи, вошел я.

– Здравствуйте, – декан поздоровался, как будто видел меня сегодня первый раз, – Берите билет.

– Билет номер три.

– Готовьтесь.

Первый вопрос был из области неизвестной мне теории, во втором требовалось объяснить теоретически работу радиокомпаса, это уже теплее и третий про локаторы! Я, как мог, описал на пол-странички работу радиокомпаса, упирая на практическую работу на земле и в полете, и с деепричастными оборотами дал развернутую характеристику работы навигационного локатора.

– Готовы?

– Готов!

– Рассказывайте.

– Вопрос первый: Применение в исследованиях электронных полей математического инструментария рядов Фурье.

Брудный глянул в пустой листок, потом показал глазами на один из плакатов на стене, написанный такими же работниками пера и молотка.

– Читайте, – негромко сказал он.

– Лямбда пси равняется тэтта умножить на корень квадратный из… – продемонстрировал я умение читать греческие буквы.

Декан, слушая мою белиберду, согласно кивал головой. Черед минуту ему это надоело и он, похвалив за твердые знания, предложил перейти ко второму вопросу. Второй вопрос прошел лучше. Я сразу рассказал, как надо крутить ручки АРК[11], чтобы правильно приготовить его перед полетом, и как потом использовать его в полете. Декан ответом удовлетворился. Третий вопрос я читал громко и с выражением. Брудный, не ожидая подобной прыти в изучении собственной брошюры, откинулся на стуле и как старик Державин, благосклонно смотрел на юного Пушкина, пока тот не закончил свой рассказ про боковые лепестки диаграммы направленности антенны.

– Отлично, молодой человек! – тоже громко сказал Брудный, так, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось ни малейшего сомнения, что курсант действительно прирожденный радиоэлектронный талант, – Поздравляю, вот ваша зачетка, пригласите следующего. До свидания!

Следующим сел Олежка. То ли от усталости, то ли от природной скромности ему не хватило наглости пороть декану всякую чушь. Он бормотал что-то про электроны, но про локаторы рассказал правильно, хотя и негромко. Брудный поставил ему четыре, чему Олежка был рад беспредельно и, если бы не усталость, наверно подпрыгнул бы, когда вышел из кабинета.

Доня наскреб мычания только на три балла. Тройка была программой-минимум и Доня ее выполнил.

Вот теперь, мы с чистой совестью ушли в роту и завалились спать.

Кстати сказать, Доня не забыл про обещанный деканом ватман и через три дня притащил в Подвал рулон.

– На будущее, – сказал он.

ЛЕВА И ПЕНОПЛАСТ.

Подвальный художник Лева страстью к созданию шедевров общенародной значимости не страдал. Его мало увлекали замысловатые стенды и панно во всю стену. Зато Лева отличался тщательностью в отделке деталей и мелочей даже тогда, когда выводил дату очередной дискотеки на запоминающемся яркостью и мистической таинственностью пригласительном плакате.

Когда Лева творил, он видел перед собой только свой замысел, лист ватмана, набор гуаши, кисти.

– Лева, ты еще долго там будешь стол занимать?

Согнутая спина склонившегося над нетленкой Левы даже ничуть не дрогнула в ответ на слова.

– Лева! Слышь-нет?

– А...?

– Стол когда освободишь?

– Опять гнуться будете?

– Ну не всем как тебе творить. Сам-то как с коммунистами договаривался?

– Прогибщики! Учиться надо!

– Не зли!

– Конечно, прогибщики! – Лева с видом победителя повернулся к влажному еще рисунку, окунул кончик кисти в гуашь и приготовился положить мазок.