Авраам Линкольн

«Несносные» республиканцы являлись тогда в Белый дом, чтобы снова и снова говорить с президентом о необходимости решения самой насущной, на их взгляд, политической проблемы страны — проблемы рабовладения. Они хотели действовать немедленно, решительно, революционно, и их активность в Конгрессе привела к тому, что, по замечанию историка Д. Макферсона, «законопроекты против рабства сыпались в разбухавшие папки конгрессменов, как осенью листья с деревьев»^{533}.

Однако помимо давления слева, президент испытывал и давление справа, со стороны не только демократов, представителей пограничных штатов, но и коллег-республиканцев, среди которых было немало сторонников «консервативного лечения» с принципом «прежде всего не навреди». Они не сомневались, что рабство обречено на отмирание, но считали, что достаточно не мешать ему исчезнуть естественным путём.

В первый год войны Линкольн находился в кругу умеренных республиканцев: его отвращение к рабству было не меньшим, чем у аболиционистов, но приверженность закону и необходимость защищать Конституцию, да ещё во время войны, сдерживали чувства. Осторожность Линкольна была видна ещё осенью 1861 года — и в конфликте с Фремонтом, и в переписке с Джорджем Банкрофтом, видным учёным, много лет писавшим монументальную историю США. Банкрофт убеждал президента, что происходящее обречено занять видное место в будущих исторических сочинениях: «Ваше президентство пришлось на времена, которые навсегда останутся в истории человечества. Гражданская война — это инструмент Провидения, которым будет выкорчёвано рабство. Потомки не поймут, если в результате войны не вырастет число свободных штатов. Этого ждут с надеждой представители всех партий». Линкольн ответил очень аккуратно, словно опасаясь, что письмо перехватят и опубликуют: «К тому, о чём Вы пишете, я должен подходить со всей осторожностью и взвешенностью суждений»^{534}.

Президент не мог себе позволить открыто признаться, что уже действует в этом направлении. Именно тогда Линкольн начал консультации с сенатором из Делавэра Джорджем Фишером, республиканцем и рабовладельцем, обсуждая с ним возможности начать освобождение рабов с самого нерабовладельческого из рабовладельческих штатов (в Делавэре на 600 рабовладельцев приходилось 1798 рабов). По закону первый шаг к этому мог быть сделан только Законодательным собранием штата, поэтому Фишер должен быть стать инициатором проекта постепенного освобождения всех невольников с последующей компенсацией хозяевам со стороны государства, на что должна была быть потрачена сумма в 719 200 долларов, по 400 долларов за человека (изначально Линкольн предлагал 300, Фишер хотел 500), выплачиваемая на протяжении тридцати лет.

Попытка Фишера не удалась — левые хотели эмансипации без денежного возмещения, правые не знали, как регулировать межрасовые отношения после отмены рабства^{535}. Тогда в марте 1862 года Линкольн предложил проводить идею освобождения за компенсацию под эгидой правительства США. Он предложил Конгрессу выдвинуть законопроект, по которому «Соединённые Штаты намерены сотрудничать с каждым штатом, который примет решение о постепенной отмене рабства, предоставив такому штату финансовую помощь для выплаты компенсации за неудобства, частные и общественные, вызванные изменениями в его устройстве». Такой поворот позволял соблюсти конституционные нормы: федеральные власти не вмешивались в дела, относящиеся к компетенции штатов, не оказывали давления и предоставляли каждому штату свободу принимать или не принимать предложение. Главной оставалась военная необходимость: ликвидация рабовладения устраняла соблазн присоединиться к Конфедерации. В конце обращения Линкольна звучало аккуратное предупреждение консерваторам: при продолжении войны «невозможно будет учесть все обстоятельства, все потери и разрушения, которые могут последовать»^{536}.

В поддержку своего предложения Линкольн предоставил всем заинтересованным членам Конгресса и влиятельным журналистам финансовые расчёты: