Авраам Линкольн

Линкольн тоже предвидел скорый конец войны. На 14 апреля 1865 года он назначил торжественный подъём флага над фортом Самтер — того самого изодранного осколками флага, который с его разрешения был спущен 14 апреля 1861 года, и тем же самым Робертом Андерсоном, теперь генералом^{757}. А в последнюю неделю марта Линкольн отправился на фронт, к генералу Гранту. По официальной версии утомлённый, недавно перенёсший грипп президент уезжал от столичных хлопот и орд искателей должностей для проведения смотра — это была единственная форма «отпуска», которую он тогда мог себе позволить. Кроме того, они с Мэри хотели навестить Роберта, окончившего Гарвард и поступившего на воинскую службу — помощником адъютанта при штабе генерала Гранта. Капитан Роберт Линкольн встретил родителей прямо у пристани сияющего огнями города Сити Пойнт — эта громада выросла вокруг главной квартиры армии «Потомак» всего за восемь месяцев.

Будущее показало, что президент был приглашён присутствовать при решающих событиях войны. К тому же накануне, 27 и 28 марта, на борту «Королевы рек» состоялось совещание Линкольна и его командующих. Эту встречу в 1868 году запечатлел по воспоминаниям участников художник Джордж Хили. Его картина «Миротворцы», изображающая встречу президента с генералом Шерманом, генералом Грантом и адмиралом Портером, висит в Белом доме со времён Джона Кеннеди. Шерман считал: «Линкольн на этой картине изображён лучше, чем я видел где-нибудь ещё, да и мы с генералом Грантом и адмиралом Портером вышли неплохо. Думаю, адмирал Портер дал художнику письменное описание того, где кто сидел, каковы были мебель и размеры зала „Королевы рек“. Разве что радуга за окном — фантазия Хили, символ приближающегося мира. На этой картине говорю я, остальные внимательно слушают. Думаю, художник попытался отобразить мою фразу, что если Ли останется в Ричмонде, а я достигну Берксвилла, то мы зажмём его между большим и указательным пальцами. Неважно, какое значение пытался Хили придать нашей группе, но мы сидели именно так, как изображено, и вели важный разговор 28 марта; я расстался с Линкольном, чтобы больше никогда не увидеться»^{758}. Шерман уехал готовить марш на Ричмонд, но Грант уже мог позволить себе его не дожидаться. Он ждал только момента, когда стихнут весенние ливни. Линкольн отправил Мэри обратно в столицу, но Тада оставил при себе.

Утром 31 марта с борта «Королевы рек» Линкольн услышал канонаду и ружейную трескотню со стороны Питерсберга. Грант начал хорошо подготовленное наступление, бросив в обход зарывшейся в траншеи армии Ли недавно пришедшие на помощь войска генерала Шеридана. Они зачистили «шермановскими» методами некогда плодородную долину Шенандоа и после этого соединились с главной армией. Шеридан был той гирей, которой Грант нарушал равновесие на фронте.

«Понимаю, что должен вернуться, — телеграфировал Линкольн военному министру, — но не могу не остаться, чтобы увидеть итоги наступления генерала Гранта».

Стэнтон отвечал немедленно: «Надеюсь, Вы останетесь, чтобы увидеть, как всё закончится, — хотя бы на несколько дней. Я уверен, что Ваше присутствие окажет огромное влияние на то, чтобы предпринятые усилия окончились падением Ричмонда, — по сравнению с этим груз остальных обязанностей не тяжелее пёрышка. Здесь делать особенно нечего, а мелкими заботами не стоит Вас беспокоить. Задержка в наступлении нанесёт наибольший вред, а пока Вы там, задержки не будет!»^{759}

И задержки не было. 1 апреля Шеридан разорвал оборону конфедератов у стратегического перекрёстка дорог, известного как «Пять развилок», и на следующее утро Грант скомандовал общий штурм Питерсберга. Вскоре западный участок обороны южан был прорван.

Ещё до полудня во время воскресной службы президенту Джефферсону Дэвису прямо в храм принесли телеграмму от генерала Ли: «Не думаю, что сумею удержать позицию дольше, чем до темноты. Советую всё приготовить для эвакуации Ричмонда сегодня же ночью». Поздно вечером Дэвис, правительство и золотой запас Конфедерации были вывезены на запад от города. Ночью туда же, вдоль реки Аппоматтокс, ушли из Питерсберга остатки армии генерала Ли. Оставалась последняя надежда — на соединение Ли с частями, противостоящими Шерману, и создание из двух побитых армий одной боеспособной.

Третьего апреля Грант известил Линкольна, что Питерсберг взят, и пригласил приехать. У фортов, прозванных солдатами «Ад» и «Проклятие», лежали тела погибших. Сопровождавший президента телохранитель запомнил, каким печальным и осунувшимся стало его лицо^{760}. Линкольн проехал по пустынным улицам, поздравил Гранта с победой, проговорил с ним полтора часа и вернулся назад. Едва он покинул город, Гранту принесли депешу о вступлении федеральных войск в горящий Ричмонд.