Авраам Линкольн

А потом наступил первый день 1841 года, после которого всё покатилось под откос. В этот день, который сам Линкольн определил как «судьбоносное 1 января», произошёл решительный разрыв между влюблёнными. Биографы до сих пор гадают, что послужило его причиной^{117}. Источники весьма противоречивы: даже супруги Нинья и Элизабет Эдвардс, в чьём доме жила Мэри и на глазах которых произошёл разрыв, не сходятся во мнениях. Мистер Эдвардс позже вспоминал, что в самый разгар ухаживаний за Мэри Авраам вдруг воспылал любовью к Матильде Эдвардс (только что приехавшей в Спрингфилд племяннице Ниньи), и из-за этого его помолвка с мисс Тодд была расторгнута: Мэри сама освободила Линкольна от их договорённости, оставив за ним право возобновить её при желании… «А Линкольн, которого разрывал конфликт между долгом-честью и любовью, попросту обезумел». Более обоснованной считается сейчас версия миссис Эдвардс, старшей сестры Мэри: «Мистер Линкольн любил Мэри, но, по-моему, его безумство (то есть разрыв. — Д. О.) было связано не с тем, что он, как иногда говорят, влюбился в мисс Эдвардс, а с тем, что его желание жениться омрачалось сомнениями в возможностях достойно удовлетворять материальные потребности будущей жены. Они уже были помолвлены, всё было готово к свадьбе, вплоть до меню праздничного ужина — и вдруг мистер Линкольн отказался встречаться со своей возлюбленной. Это было какое-то помешательство: он был явно не в себе, когда заявил, что любит не Мэри, а мисс Эдвардс… Но это не было его реальным чувством. Всё это ставило Мэри в неловкое положение. Тогда она объявила, что освобождает его от каких-либо обязательств»^{118}. Получалось, что Линкольн, прикинув свои финансовые возможности и припомнив «национальный долг», решил отказаться от возлюбленной ради её будущего счастья, дабы не ввергать девушку из богатой семьи в беспросветную бедность…^{119}

В результате Авраама снова захлестнула ипохондрия — трагическое состояние, описанное ещё в «Любовных элегиях» Овидия:

Так, не в силах я жить ни с тобой, ни в разлуке с тобою,
Сам я желаний своих не в состоянье постичь[14].

Друзья убрали из его комнаты бритвы. Сам Авраам вспоминал, что боялся носить в кармане перочинный нож^{120}. Заседания Законодательного собрания были в разгаре, но на перекличках депутатов после имени Линкольн ещё долго не звучало «присутствует». Когда же он вернулся, то некоторое время мог говорить только шёпотом^{121}.

Через три недели Авраам смог описать своё состояние в письме в Вашингтон, партнёру и другу конгрессмену Стюарту:

«Я теперь самый несчастный человек из всех живущих. Если все мои переживания поделить поровну на всё человечество, на земле не останется ни одного радостного лица. Не знаю, станет ли мне когда-нибудь лучше, с болью предчувствую, что нет. Но оставаться в таком состоянии я больше не могу. Мне кажется, я должен либо умереть, либо прийти в себя…»^{122}

Что удерживало Линкольна от отчаянного шага в небытие? Его лучший друг Джошуа Спид вспоминал: Авраам признался ему, что не боится умереть и даже в какой-то степени хочет этого, но одновременно испытывает непреодолимое желание жить до тех пор, пока не будет уверен, что мир стал немного лучше оттого, что он в нём жил^{123}.

К концу зимы Линкольн с удивлением обнаружил, что он «пока ещё не умер и не сошёл окончательно с ума»^{124}. Он снова рассказывал анекдоты, которыми заставлял «содрогаться от хохота» почтенное Законодательное собрание^{125}. Но ни в доме Эдвардсов, ни в весёлом кругу спрингфилдской молодёжи Линкольн не появлялся. С Мэри они не встречались, и если виделись, то случайно, раз в несколько месяцев.

Мэри делилась переживаниями с близкой подругой. В её письмах видны горечь от невозможности общаться с Авраамом и одновременно желание, чтобы всё пошло по-другому, чтобы «её „Ричард“ снова стал самим собой». «Ричард» — это Ричард II из шекспировской хроники, неоднозначная, трагическая фигура, король, уверенный в божественности своей власти, но совершивший много несправедливостей и в результате низложенный, пленённый и убитый. Возмущение поведением Ричарда-короля сменяется в конце хроники желанием вернуть его на трон, что перекликается и с прежним отчаянием Мэри, и с её желанием восстановить отношения.