Авраам Линкольн

Письменных ответов Мэри не сохранилось. По-видимому, она не давала никаких обещаний, но и бросать Авраама не собиралась. Внешне не очень привлекательная, Мэри была довольно умна и решила по-своему преподать Линкольну урок. Она дождалась того дня, когда Аврааму пришлось сдержать данное миссис Абел обещание — сделать довольно сухое «официальное» предложение руки и сердца. И вот тогда, к огромному удивлению Линкольна, последовал решительный отказ. Поражённый Линкольн повторил предложение и снова получил не менее твёрдый отказ. Сколько бы ни думали окружающие, что Мэри «старая дева», ловящая в 29 лет последний шанс выйти замуж, она пришла к тем же выводам, что и Линкольн, хотя и другим путём. Мэри поняла, что будет несчастлива в браке с Авраамом. Она, получившая в Кентукки весьма приличное образование, однажды призналась Бетси, что её поразило отсутствие у Линкольна «тех маленьких звеньев внимания, из которых складывается цепочка женского счастья». «Я понимаю, — говорила она, — что это вовсе не от отсутствия доброты в его сердце, а оттого, что его воспитание слишком отличается от моего… Он пишет, что его сердце и рука в моём распоряжении, но чувства мои не позволяют соглашаться…»

Характерным примером их взаимного непонимания стало поведение Линкольна на одной из верховых прогулок. Молодая компания, в составе которой были Авраам и Мэри, должна была пересечь небольшой овраг с ручьём. Все джентльмены помогали своим дамам преодолевать препятствие, и только Линкольн перескочил на другой берег, даже не посмотрев, как это получится у его спутницы. «Ты очень любезен, Эйб, — съязвила Мэри, едва нагнав своего кавалера, — думаю, тебя совершенно не волновало, сломаю я шею или нет». «А он, — с досадой рассказывала Мэри сестре, — ответил с улыбкой (я уверена, думая, что делает комплимент), что знал, что я достаточно ловкая и легко справлюсь сама».

В другой раз Мэри была поражена, что Авраам не догадался помочь одной их знакомой, которой пришлось долго нести на руках своего тяжёлого ребёнка. Тогда Мэри, казалось, в шутку, заметила: «Из тебя не выйдет хорошего мужа, Эйб»^{103}.

В начале 1838 года Мэри Оуэнс уехала обратно в Кентукки. Через три года она вышла замуж, стала миссис Виньярд, потом родила пятерых детей и скончалась, немного не дожив до семидесяти лет. Она не держала обиды на Линкольна и охотно делилась воспоминаниями с его биографами. Именно поэтому всепрощающая река времени дала потомкам уникальную возможность увидеть историю несостоявшейся любви глазами и мужчины, и женщины.

Отказ Мэри, к удивлению самого Линкольна, принёс ему не чувство облегчения, на которое он рассчитывал, а ощущение уязвлённой гордости. Более того, именно после отказа он почувствовал, что, «кажется, немного влюблён в неё». Итог всей истории был для Линкольна неутешительным: «Я пришёл к выводу, что не должен и думать о женитьбе, и вот по какой причине: меня не устроит ни одна дама, которая будет настолько тупа, чтобы выбрать меня в мужья»^{104}.

Это означало, что настал черёд появиться такой женщине, которая заставила бы Авраама забыть о зароке не жениться. Ею стала другая Мэри — Мэри Тодд из состоятельной семьи кентуккийских рабовладельцев, правнучка генерала, участника Войны за независимость, и дочь преуспевающего бизнесмена, банкира и политика.

Мэри получила редкое для американки той эпохи образование: в общей сложности она провела в частном пансионе и академии для девушек более десяти лет, тогда как многие юные леди (включая её старших сестёр) тратили на занятия в учебных заведениях вдвое меньше времени. Она одолела не только базовые предметы вроде грамматики и арифметики, но и географию, историю, астрономию, устный и письменный французский, поэзию и литературу, усвоила уроки «хороших манер», научилась весьма прилично петь и танцевать. Всё это позволяло Мэри непринуждённо поддерживать любой разговор (даже о политике). К тому же она обладала таким острым язычком, что «могла заставить епископа забыть о его проповедях»^{105}.

Кроме того, Мэри была весьма привлекательна: круглолицая, розовощёкая, со светло-каштановыми волосами, слегка отливающими бронзой, с пронзительными голубыми глазами, сияющими из-под длинных ресниц. Её лёгкая полнота не считалась в те времена недостатком — она позволяла следовать моде и смело оголять руки и шею^{106}.