Авраам Линкольн

Под слоганом было пояснение, что эти два бруса — из тех трёх тысяч, что накололи в 1830 году для изгородей «Том Хэнкс и Эйб Линкольн, чей отец был первопроходцем графства Мейсон». Неважно, что Хэнкса звали Джон, а отец Линкольна не был «первопроходцем графства Мейсон». Главное — этот перформанс так наэлектризовал и без того восторженную толпу, что она разразилась возгласами «Лин-кольн! Лин-кольн!», от которых упала в зал часть потолка. Кандидат в кандидаты встал для ответной реплики. Он пощупал брусья и подтвердил, что в своё время наколол немало подобных и, пожалуй, даже получше…

Конструкцию эту соорудил кузен Линкольна, потрёпанный жизнью Джон Хэнкс, действительно бывший демократ. Он воспользовался тем, что съезд проходил в том самом Декейтере, через который в 1830 году прошла и остановилась неподалёку перебравшаяся в Иллинойс семья Линкольн. Хэнкс отыскал изгороди тридцатилетней давности и приволок осязаемые свидетельства того, что кандидат Эйб — свой, человек из народа, начинавший с привычного фермерского труда и выбившийся в люди. При помощи двух старых брусьев республиканцы устроили настоящее шоу, затмив попытки некоторых делегатов поддержать кандидатуры известных, но «чужих» республиканцев вроде Сьюарда.

Линкольн в зрелом возрасте не любил прозвище Эйб и не очень радовался, когда ему напоминали о тех давних временах, когда оно было получено. Он бежал от чисто физического труда, вырывался из глубинки изо всех сил: перебрался в город, освоил «интеллигентные» профессии, женился на девушке из семьи «аристократов Юга», заседал в Конгрессе и сражался за место в сенате… Кроме того, Авраам не любил постановочных театральных эффектов на съездах, но тем не менее смирился — они были в русле политической традиции. Линкольн сам приложил усилия для победы в 1840 году президента Гаррисона, избиравшегося под лозунгом «Бревенчатая хижина и домашний сидр», а потом и для победы в 1848-м президента Тейлора, шедшего на выборы под лозунгом «Грубо, но эффективно». Наконец, это вписывалось в республиканские идеалы социальной мобильности, «свободной земли, свободного труда и свободных людей».

На следующий день съезд принимал резолюцию. Делегаты постановили, «что Иллинойс выбирает кандидатом в президенты Авраама Линкольна и что делегаты на Чикагский съезд обязаны сделать всё возможное для его номинации, а также голосовать за него все как один». Когда одинокий сторонник Сьюарда попробовал возразить, председатель решительно осадил его: «Да неужто вы настолько слепы и глухи, что не видите и не слышите, что наш съезд буквально сидит на вулкане энтузиазма в пользу Линкольна, что он только что извергнул троекратное „ура!“ в его честь?» Резолюция была принята.

Это означало, что на съезде в Чикаго Линкольну будут гарантированы 22 голоса. Чтобы понять, что значили эти голоса, нужно иметь в виду, что претенденты Чейз, Бейтс и Кэмерон обеспечили себе примерно по 50 голосов, а массовая поддержка Сьюарда в густонаселённом Нью-Йорке и в целом на востоке страны сразу гарантировала ему 150 голосов.

Место проведения съезда Республиканской партии было определено задолго до Декейтера и до официального объявления о выдвижения Линкольна в число кандидатов. Норман Джудд ещё в декабре 1859 года предложил Чикаго (Иллинойс) в качестве «нейтральной» территории, одинаково благосклонной ко всем основным претендентам (ловкое слово «основным» — Линкольна к их числу тогда не относили). Идея была воспринята как разумная. За оставшееся время тот же Джудд убедил руководство железных дорог Иллинойса устроить огромные скидки на билеты в Чикаго, что значительно облегчало приток в город многочисленных групп поддержки «кандидата от оград». К новому городу-гиганту (110 тысяч жителей) сходилось 15 железных дорог, его силуэт складывался из шпилей пятидесяти шести церквей и громад элеваторов. Чикагцы очень гордились наличием восьми десятков бальных залов и, возможно, не меньше гордились тысячей салунов и винных лавочек. Но даже большой город разбух от неимоверного числа гостей и делегатов, которые собрались здесь ради республиканского съезда, начинавшегося в среду 16 мая 1860 года. Специально для этого события был возведён свой «Вигвам»: деревянный, двухэтажный, расцвеченный флагами и баннерами, похожий на гигантский амбар с башенками по углам. Он был рассчитан на 12 тысяч человек, однако быстро стало ясно, что мест всем не хватит.

Гости съезжались целыми поездами. Только Нью-Йорк прислал две тысячи «болельщиков» за Сьюарда, Пенсильвания отрядила для группы поддержки 1500 человек, ещё сотни и сотни ехали самостоятельно из Новой Англии. Из Иллинойса и Индианы прибыли более десяти тысяч. Дудели и гремели оркестры, двигались туда и обратно бесконечные процессии с флагами и транспарантами, в барах и лобби отелей гудела густо набившаяся публика. Был потерян счёт отдавленным ногам, ушибленным рёбрам и ненароком разбитым носам; для ночёвки заняты даже бильярдные столы^{341}.