Аврора Горелика (сборник)

(задираясь). Тоже мне друг – «подвинься – я лягу». Сколько раз ты меня на Земле закладывал!

ЛЕВА

Я? Тебя? Закладывал?

БИВЕРЛИБРАМС

Вспомни-ка свое интервью в «Атлантик мансли». Кого ты там назвал «футболистом, забивающим гол в свои ворота»? Не меня ли?

ЛЕВА

(быстро). Журналисты переврали.

БИВЕРЛИБРАМС

(распаляясь). А на телевидении в Алма-Ате ты с отвратительной лживой грустью сказал обо мне – «горестный жокей без лошадей»! Я все знаю! Казахские друзья мне писали!

ЛЕВА

А ты, а ты что наговорил обо мне в Кнокке-ле-Зут? Вдохновенный дилетант, да? Актер для зеркала, да? На фестивале в Охриде мне об этом рассказывал Ганс Магнус Энценсбергер. Он весь пылал от ярости, мой верный Ганс.

БИВЕРЛИБРАМС

Ганс тебя разыграл.

ЛЕВА

Стыдно, Антон! Подумал бы об интеллигенции.

БИВЕРЛИБРАМС

Плевать мне на вашу передовую интеллигенцию!

ЛЕВА

(отбрасывает шайбу). Мистер Биверлибрамс!

АНТОН

(бьет по мячу). Товарищ Малахитов!

Сближаются, как два петуха.

ПУШКИН

Браво, разыграно, как по нотам!

ШЕКСПИР

Пора выбирать оружие!

АННА КЕРН

Господа, господа! Полноте, господа!

СМУГЛАЯ ЛЕДИ

Когда кончится этот невообразимый шум?

Жены поссорившихся поэтов продолжают читать.

Входят, размахивая руками, Эсхил и Эврипид.

ЭСХИЛ

Проваливай, не уступлю я трона!

ЭВРИПИД

В искусстве нашем я сильней тебя!

ПУШКИН

Беда с греками. Опять Эсхил сцепился с Эврипидом. Нашли, что делить – кресло рядом с Плутоном. Вздор!

ШЕКСПИР

Вот мы с вами, Александр, настоящие классики, сохраняем полное спокойствие, хотя я, например, при моих тиражах…

ПУШКИН

Да ведь и я, Вильям, мог бы при моей славе… Как-никак слух обо мне прошел по всей…

ШЕКСПИР

Простите, мой друг, но в Европе вас до сих пор не знают…

ПУШКИН

Тем хуже для Европы.

ШЕКСПИР

(сердясь). Позвольте уж мне судить о Европе!

ПУШКИН

Почему же это вам, а не Френсису Бэкону?

ШЕКСПИР

Милостивый государь!

ПУШКИН

Милорд!

СМУГЛАЯ ЛЕДИ

Господа, какой невыносимый шум!

ЭВРИПИД

(Эсхилу).

Давно тебя я знаю, раскусил…
С упрямством ты творишь людей свирепых,
И сам свиреп и туп, упрямее осла…
И жадностью Мидаса превышаешь.

ЭСХИЛ

Творец бродяг, сшивающий тряпье!
Ты мне за все ответишь!

ЭВРИПИД

Ой, как страшно!

На сцене начинается невообразимый шум. Поссорившиеся поэты кричат, перебивая друг друга. Смуглая Леди визжит, заткнув уши пальцами. Анна Керн пытается примирить поэтов. Только пытливые девушки Нина и Дагрен продолжают читать. Внезапно воцаряется тишина, и все, повернувшись к залу, говорят с глубоким вздохом:

ВЕЧНОСТЬ.

Смущенное молчание.

Появляется страшное чудовище Эмпуса. Одна нога у нее медная, другая из навоза. За ней входит чудовищная Ламия. Полыхая огненными глазами, чудовища садятся в углах. Прыжками выскакивает на сцену страшный трехглавый пес Кербер, растягивается на полу.

Компания, как ни в чем не бывало, садится играть в карты, только озорник Лева Малахитов мимоходом чешет Керберу за ухом. Появляется неумолимый Плутон, хозяин подземного царства.

ПЛУТОН

Свидетель Аполлон, приятно видеть
Сидящих здесь без шума и без ссоры.
В других гостиных свара, крики, грязь:
Там Ганнибал сцепился с Бонапартом,
Попов с Маркони подняли возню
По поводу какой-то странной штуки,
Нерон бесчинствует. А здесь-то благодать.
Какие молодцы вы, ребятишки!

ЛЕВА

Стараемся, папаша, дорожим
Спокойствием твоим и Персефоны.

ПЛУТОН