Австралоиды живут в Индии

Я подняла голову и увидела на высоком дереве бамбуковую хижину. С дерева спускалась лестница, сплетенная из лиан.

— Кажется, пришли, — сказал господин Кришнан. — Это их хижина.

Метров через двести мы увидели лесистый пригорок, на котором стояла бамбуковая хижина. Стены хижины не доходили до крыши, и поэтому она производила впечатление чего-то легковесного, временного. Внизу под пригорком шумела река, по которой мы ориентировались в пути. На пригорке между деревьями были разбросаны клочки тапиоковых полей. И на этих деревьях тоже были хижины. Теперь я была уверена, что мы дошли. Но вокруг было пустынно. И только около хижины на пригорке бродили козы, и между ними носилась маленькая поджарая собака. Собака почему-то нас не почуяла, и мы стали подниматься на пригорок. Вдруг рядом в кустах что-то зашуршало. Мы остановились. Из кустов на нас, не мигая, смотрели три пары пораженных мальчишеских глаз. Старшему мальчику было лет двенадцать, младшему — не больше пяти. Все трое были вооружены луками. Мальчишки, казалось, приросли к земле, не в силах сдвинуться с места.

— Вы кто? — спросила я.

Все дружно молчали.

— Кто вы? — повторил Кришнан.

Мальчишки усиленно сопели, но молчали. И неожиданно младший взревел. Как сирена. Сначала тонко и протяжно. Потом перешел на басовые ноты и кончил всплеском самого горестного плача. Все растерялись. И мальчишки и мы.

— Где твоя мать? — спросила я малыша.

Он, продолжая плакать, махнул рукой в сторону хижины, стоявшей на пригорке.

— Идем! — и я взяла младшего за руку.

К моему удивлению, он не стал вырываться. Потихоньку поскуливая и всхлипывая, он покорно пошел со мной. Когда мы подошли к хижине, из нее вышла женщина с густой гривой вьющихся волос и обнаженной грудью. В руках женщина держала глиняный горшок. Увидев сына со мной, она замерла, выпустила горшок из рук и глазами, полными ужаса, уставилась на меня.

— Здравствуйте, — сказала я.

Но женщина стала пятиться к хижине, продолжая безмолвно смотреть на меня.

— Эй, амма! — позвал ее Кришнан. — Она — не дух, она человек. Не бойся. Мы пришли в гости.

Женщина обессиленно опустилась на землю и тихо спросила:

— Разве люди бывают такие белые? Разве у людей бывают светлые глаза?

— Ой, амма! — засмеялся господин Кришнан. — Люди бывают даже красные и желтые. Не то что белые.

— Первый раз слышу, — печально покачала головой женщина. — А ты правду говоришь, пришелец?

Пришелец поклялся, что правду.

— Ладно, — как-то обреченно согласилась она. — Раз пришли, будете гостями.

В мою сторону ей смотреть не хотелось. Я положила перед женщиной и детьми конфеты в пестрых бумажках.

Младший сразу потянулся к ним, но женщина шлепнула его по руке и отодвинула конфеты.

— Ешь, — сказала я.

— Я не знаю, что это такое, — женщина упрямо покачала головой. — Первый раз вижу.

— Смотри, — сказал господин Кришнан и бросил в рот конфету. — Видишь, я ее съел. Не отравился и не умер.

Женщина осторожно развернула конфету. Долго смотрела на нее и с тяжким вздохом приговоренной жертвы положила в рот. И выражение печальной обреченности в ее глазах сменилось удивлением, а удивление радостью неожиданного открытия.

— Ишь ты! — сказала она. — Вкусно, как мед.

И, повернувшись ко мне, спросила:

— Ты где взяла это?

— Там, за большим озером, — махнула я рукой.

— Там всем дают? — живо поинтересовалась женщина.

— Нет, не всем. Только за деньги.

— За деньги? — задумалась она. — А что это такое?

Я положила перед ней несколько монеток.

— Красивые… — она осторожно прикоснулась к монеткам.

— А их где дают?

— Там же, — сказала я.

Женщина примерила серебряную монетку к груди и еще раз сказала:

— Красивые. Можно ожерелье сделать.

— Ну возьми и сделай.

Женщина сгребла монетки в горсть и, еще не веря своему счастью, переспросила:

— Ты разрешаешь? Я сделаю, да?

Так с помощью конфет и монеток я из мира белых духов перекочевала в мир людей.

Женщину звали Айрави, а деревня называлась Айранкаль. В деревне было тридцать хижин, разбросанных далеко друг от друга по джунглям у горной реки. Хижина на пригорке была «дневная». Ночью все уходят спать на деревья. А в хижине остаются только те, кто отгоняет ночью диких слонов. Слоны приходят в деревню, вытаптывают тапиоковые поля и нападают на людей. Слонов отпугивают криками и огнем. Иногда в деревню приходят тигры и пантеры. Поэтому лучше всего спать на дереве.

Айрави объяснила, что все каникары сейчас в лесу, но скоро вернутся, так как солнце уже садится. В лесу после захода солнца оставаться нельзя.

Потом вернулись люди из леса. Они шли вереницей. Женщины, дети, мужчины. Они несли корзины с накопанными за день кореньями, связки дров, дикие ягоды в узелочках и подстреленных лесных крыс.

Пришел вождь деревни Сиданкани. Коренастый, сильный, с лицом, изуродованным шрамами. Вождь тоже удивился. Но ничем не выдал своего удивления. Айрави хлопотала около очага. В горшке на очаге варились длинные оранжевые корни «нуру». Когда корни были готовы, Сиданкани пригласил к горшку гостей, и мы повели с ним степенную беседу.