Австро-прусская война. 1866 год

Но это единодушие не было продолжительно. Вскоре возобновилось то же, что было и до гаштейнского трактата, только с некоторыми вариантами. Между тем как в Пруссии вопрос о праве владения подвергли обсуждению кронюристов, которые признали, что все права на герцогства истекают из мира 30 октября, которым право аугустенбургского дома уничтожено, если бы оно даже и существовало, австрийские власти в Голштинии продолжали не только допускать, но даже поощрять агитацию в пользу принца Аугустенбургского, несмотря на заявление Бисмарка, что подобная агитация должна быть рассматриваема как измена, ибо направлена против верховных прав на герцогства австрийского и прусского государей. Взгляд этот был выражен в ноте от 20 января 1866 г., в которой был даже сделан намек, что поведение голштейнской администрации может повести к уничтожению добрых отношений, установившихся между обоими кабинетами.

Бисмарк не остановился на этой ноте: собрание шлезвиг-голштейнского ферейна в Альтоне, позволившего себе самые резкие выходки против Пруссии, подало повод к новой ноте. В этой ноте Бисмарк, напомнив о прекрасных днях Гаштейна и Зальцбурга, когда он увлекался мыслью, что Пруссия и Австрия будут действовать заодно против революционных тенденций, приходит к разочарованию в этой надежде.

«Если в Вене расположены спокойно смотреть на революционное перерождение издавна известного своим консервативным смыслом превосходного голштинского населения, то Пруссия принимает окончательно решимость не действовать таким образом».

«Гаштейнский трактат, — продолжает Бисмарк, — только временно допустил разделение герцогств; но Пруссия имеет право требовать, чтобы Австрия, в течение этого переходного периода, сохранила status quo в Голштинии на столько же, сколько обязана сохранить его Пруссия в Шлезвиге. Прусское правительство просит венский кабинет обратить внимание на это обстоятельство и действовать сообразно с ним. В случае получения уклончивого или отрицательного ответа, Пруссия будет приведена к убеждению, что Австрия, под влиянием традиционного антагонизма, не рассчитывает долгое время идти с нею по одному пути. Убеждение это было бы, конечно, крайне тягостно; но Пруссия должна же наконец уяснить себе истину. Если, таким образом, ее лишат возможности действовать заодно с Австрией, то она должна тем самым приобрести полную свободу в делах своей политики и пользоваться ей сообразно своим интересам».

Дело, кажется, становилось ясно. На столь решительное заявление Австрии, кажется, проще всего было бы ответить, что она не намерена допустить утверждения власти Пруссии в герцогствах и будет противодействовать этому всеми зависящими от нее средствами; но прямые ответы не в привычках австрийских дипломатов. Ответ от 7 февраля последовал уклончивый. Австрийский кабинет отклоняет от себя ответственность в том, что эльбские герцогства находятся еще в неопределенном состоянии; он считает себя в деле управления Голштинией на весь переходный период совершенно свободным и не может допустить в этом отношении чьего бы то ни была контроля, и т.д. Бисмарк не отвечал на эту ноту: таким образом, Пруссия в делах своей политики получила полную свободу.

Молчание это не могло, конечно, не встревожить Австрии; несколько времени спустя это беспокойство обнаружилось в виде дружественного осведомления, с которым обратился австрийский посланник в Берлине, граф Кароли, к Бисмарку относительно того, что этот последний разумеет под свободой политики. Бисмарк отвечал на это осведомление, что это значит, что Пруссия и Австрия становятся в такие отношения, в каких они находились до 1864 г.

Симптомы были настолько тревожны, что необходимость быть готовым на всякий случай начала ощущаться весьма сильно, тем более что и неосторожные слова Ламарморы в палате, 8 марта, заставляли подозревать тайное соглашение между Пруссией и Италией. Император Франц-Иосиф собрал в Вене, для совещаний, командиров армий и корпусов и некоторых других генералов. Результатом совещаний была решимость приступить к вооружениям, ибо Австрия, по своей военной системе, нуждается в большем времени для приведения войск на военное положение, нежели Пруссия. Приготовления к нему были сделаны еще в феврале 1866 г.; вместе с тем приступлено к переговорам, в одиночку, с более дружественными из второстепенных германских государств, с тем чтобы обеспечить себе и их содействие.

В марте месяце вооружения в Австрии и в мелких владениях приняли такой характер, что Пруссия не могла не обратить на них внимания и решилась сделать запрос о том, какие причины побуждают Австрию прибегать к ним.

Ответ получен странный: вооружения были мотивированы жестокими преследованиями жидов чешским населением; тем более странный, что полки сосредоточивались к прусской границе, где и помина не было о преследовании жидов.