Австро-Венгерская империя

Как бы то ни было, в конце июня 1914 г., когда эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга отправились в Сараево, там их ждали не только подготовленные к маневрам части императорской армии и высшие чины местной бюрократии, но и семеро молодых боснийцев, решивших покончить с наследником, который представлялся им воплощением габсбургского гнета и одним из главных препятствий на пути к единству южных славян. Как впоследствии заявил на суде убийца Франца Фердинанда и Софии фон Гогенберг Таврило Принцип, «идеалом молодежи было объединение... сербов, хорватов и словенцев, но не под властью Австрии, а в виде какого-нибудь государства, республики или чего-нибудь в этом роде. Я считал, что если Австрия окажется в затруднительном положении, то произойдет революция. Но для такой революции сначала надо было подготовить почву, создать настроение... Убийство могло создать такое настроение». Аргументация, весьма характерная для революционеров-террористов конца XIX — начала XX вв. Примерно так же рассуждали русские народовольцы, убившие в 1881 г. Александра II — их опытом, кстати, активно пользовались члены группы «Млада Босна».

Итак, 23 июня 1914 г. Франц Фердинанд и его жена отправились из своего чешского имения Хлум в последнее путешествие. Позднее, после сараевской трагедии, родственники и приближенные убитых приводили ряд деталей, якобы свидетельствовавших о том, что Франц Фердинанд предчувствовал свою смерть. Его поездка в боснийскую столицу и вовсе приобретала в свете этих воспоминаний роковой, мистический характер. Так, жена эрцгерцога Карла, будущая императрица Зита вспоминала, что как-то в 1913 г., приехав к ним в гости, Франц Фердинанд в разговоре ни с того ни с сего произнес: «Должен вам кое-что сказать. Меня... меня скоро убьют!» Новехонький салон-вагон, в котором должны были ехать эрцгерцог и его жена, ни с того ни с сего сломался (что-то случилось с одной из колесных пар), и высокопоставленные пассажиры отправились обычным вагоном первого класса. Наконец в Вене, где эрцгерцог пересел в салон-вагон премьера К.Штюргка, неожиданно отказало электрическое освещение. В купе зажгли свечи, и Франц Фердинанд сказал своему секретарю: «Как вам нравится этот свет? Будто в склепе, правда?»

Маневры 15-го и 16-го корпусов, размещенных в Боснии и Герцеговине, прошли благополучно. 27 июня наследник телеграфировал императору: «Состояние войск и их подготовка... выше всяких похвал. Отличный боевой дух, высокая степень обученности и эффективности. Почти нет больных, все здоровы и бодры. Завтра я навещу Сараево и вечером отправлюсь обратно». Конечно, эрцгерцог не мог предполагать, что обратный путь ему предстоит проделать в гробу. Между тем опасения по поводу безопасности наследника и его супруги существовали. Прежде всего многих смущала дата визита Франца Фердинанда: 28 июня сербы отмечали Видовдан (день св. Вита) — годовщину битвы на Косовом поле (1389), в которой сербское войско было разбито турками, что послужило началом многовекового османского ига. Во время той битвы сербу Милошу Обиличу удалось пробраться в стан врага и зарезать султана Мурада I. Лояльные боснийцы опасались, что сербские радикалы могли бы ознаменовать Видовдан покушением на австрийского наследника — так сказать, повторением подвига Обилича. Между Софией фон Гогенберг и хорватским политиком Иосипом Сунаричем, предупреждавшим герцогиню о возможной опасности, 27 июня произошел следующий диалог: «Дорогой Сунарич, вы, однако, ошиблись, все совсем не так, как вы утверждали... Мы побывали всюду, и везде сербское население принимает нас столь радушно и искренне, что мы действительно счастливы». — «Ваше высочество, я молю Бога, чтобы завтра вечером, когда я буду иметь честь увидеть вас снова, вы бы смогли повторить те же слова. Тогда у меня с сердца спадет камень, большой камень!»