Австро-Венгерская империя

Вступив на трон, наследник намеревался обойтись с Венгрией так, чтобы навсегда покончить с всевластием мадьярской аристократии и мелкой шляхты и сделать наконец земли короны св. Стефана лояльными провинциями единой и гармоничной монархии Габсбургов. Для этого после восшествия на престол Франца II (под этим именем намеревался править Франц Фердинанд) предполагалось назначить главой венгерского кабинета кого-нибудь из преданных трону мадьярских генералов — примерно так, как сделал в 1906 г. Франц Иосиф с генералом Фейервари, — министра внутренних дел подобрать из политиков, представлявших национальные меньшинства, королевским указом ввести в Венгрии всеобщее избирательное право и затем, после избрания нового парламента, в котором мадьяры составили бы лишь одну из фракций, изменить венгерскую конституцию. Только после принятия всех этих мер, для проведения которых в жизнь Франц Фердинанд готов был даже ввести в Венгрии военное положение, новый король должен был короноваться в Будапеште. (Более ранняя коронация связала бы ему руки, поскольку составной частью древнего обряда являлась клятва короля в верности конституции и традиционным венгерским свободам.) Программа действий нового императора была разработана в тиши кабинетов и салонов Бельведера в 1910—1911 гг. «альтернативным правительством» — кругом честолюбивых, в большинстве своем молодых гражданских и военных чиновников, окружавших Франца Фердинанда. Вряд ли кто-либо из них предполагал, что этим смелым планам суждено остаться только на бумаге.

Враждебность по отношению к венграм привела наследника престола к сближению с представителями национальных меньшинств королевства — упоминавшимся выше словаком М. Ходжей, румыном А. Поповичи и другими. К трансильванским румынам Франц Фердинанд относился особенно тепло, видя в этом многочисленном народе естественный противовес мадьярскому влиянию. (Эрцгерцог был разъярен, когда во время одной из поездок венгерские гонведы, охранявшие его поезд, в Трансильвании штыками отгоняли местных жителей, пришедших с букетами цветов поприветствовать наследника.) Автономистские планы некоторых трансильванских политиков соответствовали намерениям эрцгерцога федерализовать монархию. Для этого необходимо было сокрушить Венгрию, которая, по мнению Франца Фердинанда, слишком много выторговала для себя в 1867 г., став краеугольным камнем дуалистической системы. Кстати, именно сравнение с камнями использовал эрцгерцог, описывая свои представления об оптимальном устройстве монархии: «Подобно тому, как при производстве надежно скрепляющего [конструкцию]... бетона крупные камни размельчаются, чтобы... получить гомогенную массу и создать из нее несокрушимый монолит, так и части федеративного государства должны быть одинаковыми и равноценными для того, чтобы было обеспечено единство целого».

Сложнее складывались отношения Франца Фердинанда с чехами — хотя именно в Чехии, недалеко от Праги, он приобрел в 1887 г. замок Конопиште, ставший позднее любимой резиденцией эрцгерцога и его семьи. Наследник действительно поддерживал рабочие и личные отношения со многими богемскими аристократами — князьями Ф. Туном и К. Шварценбергом, будущим министром иностранных дел графом О. Чернином и другими. Однако, как уже не раз говорилось выше, консервативная богемская аристократия оставалась именно богемской, а не чешской, национальное чувство было чуждо (за очень редким исключением) даже тем ее представителям, в жилах которых текла чешская кровь. Не чувствовала себя чешкой и жена наследника, принадлежавшая к одному из старых чешских дворянских родов. Поэтому нет ничего более далекого от истины, чем бредовые обвинения, выдвинутые позднее против Франца Фердинанда Гитлером в «Майн кампф»: «Всеми возможными средствами... будущий правитель дуалистической монархии стремился к дегерманизации... Главной идеей этого нового Габсбурга, семья которого говорила только по-чешски... была постепенная подготовка к созданию в Центральной Европе славянского государства, которое для того, чтобы противостоять православной России, должно было стоять на фундаменте католицизма».