Читаем Автобиографические статьи. Дореволюционные работы полностью

Что ты качаешь удивленно головой? Ты хотел бы убрать со стены большую клетку со щеглятами, чижами и зябликами? Попробуй! Опечаленные глазки и недовольная воркотня ребят покажут тебе, что ты хочешь отнять у них долю их радости. Тебе кажется, что щебетание и пение мешают учению? На нас волшебным образом действует эта весна, внесенная в комнату: ребята так мало видят ее в узких коридорах и мрачных помещениях своих жилищ. Пение не мешает нам, оно пробуждает в нас охоту к творческому труду. Посмотри-ка на потолок! Как тебе нравится фриз, которым он украшен? Плохо разве у нас вышло? Ты спрашиваешь, как мы это сделали. Очень просто. Я дал ребятам листы бумаги, на которых я предварительно, при помощи гектографа, воспроизвел контуры, и весело заработали цветные карандаши. Вот плод наших трудов. По мнению ребят, вышло расчудесно. И тебе нравится? Так скажи это детям, похвала порадует их. Это ведь дети, которым так часто приходится слышать окрики: «Не трогай, ничего не умеешь!» И другие украшения на стенах – собственная работа детворы. Тебе понравились хорошенькие рамки картин? Это целая история. Это изобретение одного парнишки. Он уронил и разбил свою грифельную доску. Рамка уцелела – из нее была сделана первая рамка. Ее выкрасили в коричневую краску, и все ребята очень одобрили изобретение.

Итак, тебе нравится наша классная комната? Это так уж, так уж нас радует!

Приходи опять, – каждое посещение доставляет нам удовольствие, оно тоже – солнечный луч.

* * *

Если тебе интересно, приходи, посмотри ребят за работой. Показать тебе, как они читают, пишут и считают? Или заставить их рассказывать и петь? Они все это умеют, да и чего не умеют они! Ты недоверчиво улыбаешься и думаешь про себя: «Каждый купец хвалит свой товар, каждый учитель хвалит своих учеников».

Ну вот. Я дам детям тему. Ты знаешь, я им рассказывал сказку про рыбака и его женку. Так вот теперь они должны слепить что-нибудь, относящееся к этой сказке. Каждый раз, когда я даю тему, она встречается радостным «а-а!» Скоро почти все придумывают, что они будут делать. Один только мальчуган сидит в нерешительности. Не знает, за что взяться. С ним всегда так. До сих пор он никогда не может сам наметить себе работу. Его сосед задумал грандиозный план. Ему нужны помощники. Слышишь, как он говорит своему маленькому нерешительному товарищу: «Герман, сваргань-ка мне махонькую корзиночку». Радостно берется тот за дело, и вот все усердно работают. Когда через полчаса ты обойдешь ряды, ты увидишь немало чудесных вещей. А когда взглянешь на горящие глазки детворы, ты не сможешь не согласиться со мной, что такая именно работа будит дремлющие в душе ребенка силы. Пробудить эти силы, направить их, развить – такова наша задача.

Подобного рода уроки полезны всем нам. Они полезны для детей: свободное радостное творчество – луч солнца в их жизни. Они полезны мне, учителю, потому что сближают меня с детьми, открывают мне доступ к их внутреннему миру, делают меня сильным, потому что, «когда урок заставляет сильнее биться радостью сердце учеников, – учитель всемогущ».

* * *

Что хочешь ты еще видеть? Мне хочется, чтобы ты еще посмотрел, как дети выпиливают. Когда ты был мальчиком, ты, верно, тоже занимался выпиливанием, и в тебе проснутся воспоминания детства, когда ты увидишь детей за выпиливанием. Ты, верно, как и я, с содроганием вспоминаешь замысловатые рисунки для выпиливания ломких, украшенных резьбой вещей. Работать по этим рисункам было так трудно, что я, помню, частенько бросал неоконченной начатую работу. Бывало дело... Запас терпения в то время был не так велик, как теперь. «И ты мучаешь этим теперь детей?» – спрашиваешь ты. Нет, это совсем иное. Да вот взгляни лучше. Ну, что скажешь? Знаешь, какую большую работу мы выполнили. Выпилили «Красную Шапочку» и «Пастушонка гусей». Я расскажу, как это вышло. Причиной всему оказался опять-таки один из учеников. Он принес раз показать нам свои сокровища–человечков и зверей, которых он сначала нарисовал на дереве, потом выпилил и раскрасил. Меня засыпали просьбами дать делать такие вещи в классе. Я приветствовал это предложение с большой радостью. Скоро мы сошлись на теме «Пастушонок гусей». Как это вышло, хорошенько не знаю. Кто-то из детей бросил эту мысль, и все радостно подхватили ее. Может быть, на эту мысль навела висящая у нас в классе на стене картинка Каспара «Лиза, пасущая гусей». Ребятам была дана оберточная бумага и цветные карандаши, и они принялись делать наброски. Из всего нарисованного мы выбрали наилучшее. Рисунки были переведены на обложки старых тетрадей и вырезаны. Таким образом у нас получились шаблоны, которые легко можно, было перевести на дерево. Выпиленные вещи раскрасили и покрыли лаком. Сколько было ликования, когда пастушонок со своим стадом стоял, наконец, на столе!

Перейти на страницу:

Все книги серии Н.К.Крупская. Собрание сочинений

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное