Автобиографические записки.Том 1—2

Его толстые босые ножки бодро семенили по подоконнику. Он ручонками раздвигал подставки, пробираясь между шляпами, колебавшимися, как большие мотыльки. Его упитанное розовое тельце, ярко освещенное лампами, на фоне черных шляп и кружевной занавески удивительно красиво выделялось как какой-то прекрасный цветок. Мы перешли улицу, чтобы поближе на него посмотреть. Мальчик, заметив наши силуэты, подошел к самому стеклу и прильнул к нему лицом и обеими ручками.

Мы все стояли перед окном и не могли налюбоваться на это голое человеческое дитя в такой странной, необычной обстановке. Когда мы отошли, он опять стал ходить между шляпами.

Много раз мы оборачивались на эту очаровательную картину, в то время как стужа и падающий снег делали ее по контрасту еще более пленительной и странной.

                     Декабрь 1935 г.

Баку

Перед отъездом из Кисловодска в Батум Сергей Васильевич получил телеграмму из акционерного общества «Блаугаз». Он состоял в этом обществе химиком-консультантом и после начала войны занят был на заводе («Нефтегаз») выработкой способов получения толуола из нефти, крайне необходимого для войны.

Общество «Блаугаз» решило построить завод на юге России для получения толуола и остановилось на Баку. Общество хотело, чтобы Сергей Васильевич помог им выбрать место для завода. Узнав, что мы будем проезжать в Батум через Баку, члены этого общества, во главе с директором, просили Сергея Васильевича задержаться в Баку на несколько дней. А мы хотели прямо, не останавливаясь, проехать в Батум.

На станции Минеральные Воды они присоединились к нам, и дальше мы поехали вместе.

Когда мы были уже недалеко от Баку, мне вдруг показалось, что перед нами вдали развертывается низкая равнина с обширной рощей кипарисов. Подъехав поближе, я увидела, что это совсем не кипарисы, а бесчисленные нефтяные вышки.

Отдохнув немного, мы не удержались и в тот же день пошли посмотреть Биби-Эйбат, ближайший к городу нефтяной промысел. Ну и удивительное же зрелище представляли эти вышки! Они имели вид узких, высоких, слегка усеченных пирамид с поперечными перекладинами, делившими их на несколько этажей. Они были обшиты доверху железными листами, выкрашенными масляной краской в разные цвета: белый, желтый, темно-коричневый, красный. У многих вышек краска на листах облезла, закоптилась или выцвела. Каждая вышка была прикрыта колпачком — остроконечной маленькой крышей, под которой блестели один или два ярких глаза — два сквозных окошечка. Снаружи по вышке ползла вверх, иногда прямо, иногда зигзагами, легкая металлическая лестница. Вышки группировались то тесно, очень близко одна от другой, а то, отступая, разбегались в разные стороны. Они производили странное впечатление каких-то великанш, да еще разных повадок и характеров. Одни как будто бы дружески беседовали между собой, чуть склонив друг к другу свои верхушки, подмигивая глазами. Другие мрачно отвернулись, третьи грозно и угрожающе насупились. Около каждой из них были низкие постройки; оттуда вырывался клубами пар. Иногда черный густой дым застилал и ел глаза.

В воздухе стоял оглушающий шум, неприятный и назойливый. Грохот желонок, опускаемых в нефтяные колодцы, поднятие их, шум вырывающегося пара, крик рабочих. Запах нефти и ее агрегатов заполнял воздух и отравлял легкие.

По земле тянулись металлические трубы, лежали вышедшие из употребления металлические части, какие-то колеса, шестерни, барабаны и всякий железный лом, через который частенько надо было перепрыгивать.

Перед нами — картина тяжкого труда. Люди ходили закопченные до самой макушки, замасленные, вспотевшие, двигались в торопливом напряжении.

Какой-то Дантов ад. Или мрачная и страшная картина из рассказов Эдгара По. Иногда встречались амбары нефти, просто-напросто большие пруды, где плавала нефть зеленоватого цвета. Пруды окружены заборами. Сторожа никого к ним не подпускают. Везде надписи: «Курить воспрещается».

Хотя мне и стыдно признаться, но я должна сказать, что виденные мною первый раз в жизни нефтяные промыслы и все окружающее восхищало меня как художника своей страшной действительностью, мрачным, грозным романтизмом и необыкновенной живописностью.

Пестрые закопченные вышки на ярко-синем небе, на земле глубокие тени от них, мелькающее между ними светлое море и мутные отражения на зеленоватой поверхности амбаров — все было необыкновенно живописно и волновало меня как художника…

Город Баку нас поразил еще своими контрастами. Рядом с неслыханной роскошью нефтепромышленников, гостиниц, ресторанов, магазинов тут же рядом ютились низенькие одноэтажные облупленные домики обездоленных рабочих. Они часто были выкрашены в светло-синюю краску, которая считается у них приносящей счастье и удачу.