Автобиографические записки.Том 1—2

В гостинице, куда нас поместили, роскошные номера. Столовая — обширный зал, украшенный высокими пальмами, живыми цветами. Румынский оркестр, играющий до поздней ночи. В те дни в большом ходу и моде был романс поэта Михаила Кузмина, сочинившего к нему и музыку. Он до сих пор звучит в моих ушах: «Дитя, не тянися весною за розой, розу и летом сорвешь. Ранней весною сбирают фиалки, летом фиалок уж нет». Этот романс играли с утра до вечера, и он в конце концов надоел нам ужасно.

Вечером, в первый же день приезда, нас увлекли в театр.

Я сидела в театре и мало интересовалась спектаклем. Была я вся под впечатлением только что виденного Биби-Эйбата. На программе и в записной книжке Сергея Васильевича все рисовала вышки и в антрактах просила моего соседа, знакомого инженера, объяснить мне устройство их и внести корректив в мои наброски, сделанные на память.

На следующий день члены общества «Блаугаз» и Сергей Васильевич решили на автомобиле объехать город, чтобы найти удобный участок для постройки толуолового завода. Я с альбомом присоединилась к ним. Мне было удобно — пока комиссия осматривала участок, я в это время делала рисунки.

Объездила я весь город. Баку расположен амфитеатром на берегу залива Каспийского моря. От старого азиатского города мало что осталось. Кое-где сохранились стены крепости, внутри которой можно видеть памятники старины: дворец ширван-шахов XV века, остатки мечети II века и Девичья башня — Кыз-Каласи, двадцати саженей вышины.

В бухте, недалеко от берега, виднеется подводное строение в виде продолговатого четырехугольника. Местные старожилы называют его Баиловыми камнями и считают остатками легендарного города Баила.

С востока к берегу моря примыкает Черный город, где главным образом сосредоточены заводы. Между прочим, видела целый ряд заводов, стоящих без крыш, с брошенными механизмами и оборудованием. Хозяева их разорились, проглоченные более сильными и счастливыми конкурентами. За Черным городом тянется Белый город — все сплошь заводы.

Кругом чрезвычайно бедно водой и растительностью. Но в своей обожженной, безводной суровости город прекрасен. Помимо нефтяных промыслов, которые очень живописны (с моей художественной точки зрения), постройки города из местного песчаника, спускаясь по крутому холму, дают богатую гамму рыже-золотых, опаленных солнцем тонов.

Частый порывистый норд утомляет бакинцев. Все тогда становится влажным, воздух наполнен песком. Всюду пахнет нефтью. Но все необыкновенно красочно кругом. Забралась на местный базар. Ковры, халаты, шерстяные носки местного изделия. Все так пестро, так весело кричит своим обликом, своими красками — Восток.

Ездили смотреть остатки храма огнепоклонников. В селе Сураханы индусская секта огнепоклонников, когда-то перешедшая в Индию из Персии, построила молитвенное капище для поклонения «вечным огням».

Через почвенные скважины пробирались нефтяные газы, легко воспламенявшиеся и горевшие день и ночь, производя на окружающих странное и жуткое впечатление. Когда мы были там, все было тихо, пустынно и огни не горели.

Побывали еще на промыслах: Балаханы, Сабунчи, Романы. Они расположены за городом. Везде усиленная, напряженная работа. Шум, копоть, запах нефти.

* * *

В городе узнали о приезде из Петербурга группы инженеров, ученого-химика и художницы, и на нас посыпались от нефтяников приглашения на обеды и вечера.

Это были миллионеры, все больше армяне. Они выказывали нам большое гостеприимство и хлебосольство, но к этому у них примешивалось много тщеславия своим богатством. Дома их были внутри великолепно обставлены, с роскошью и заграничным блеском, а перед окнами домов, на немощеной площади блестели невысыхающие лужи и лежали горы всякого мусора. Здесь же ютились жалкие домики рабочих.

Становилось понятным, почему в Баку среди рабочих так часто бывали волнения и забастовки.

Этот контраст роскоши и бедности, тунеядства и безделья с тяжким трудом и напряжением не мог не вызвать таких последствий.

Кроме того, мы с мужем заметили совершенно недопустимое презрение и пренебрежение со стороны армян, татар и русских к персиянам, лезгинцам, осетинам, грузинам и другим народностям.

С нами был такой случай. Мы с мужем подъезжали на автомобиле к подъезду одного дома. В этот момент впереди машины около тротуара по мостовой шел высокий худощавый старик, несший на голове целую башню пустых деревянных ящиков.

Наш шофер неожиданно поднялся, вытянулся и сильно толкнул в спину старика. Он упал, и все ящики рассыпались по мостовой и тротуару. Сергей Васильевич вспылил, схватил шофера за плечо, закричав ему: «Что вы делаете? Как вы смеете?!»

На это шофер обернулся и удивленно, хладнокровно сказал: «Да ведь это же персюк».

Сергей Васильевич на ходу выскочил из автомобиля и помог старику собрать ящики и погрузить их на его голову. Шофер ворчал, недоумевал и пожимал плечами.

Наблюдая эту сцену, я заметила, какое изящество было в движениях старика, помимо ловкости и сноровки. И я подумала: «А ведь невольно сказывается в старике персиянине тысячелетняя культура».