Автобиография

Перед таким величием я как недостойный упал на колени и начал молиться громко вслух: Нескверная, неблазная, нетленная. Пречистая Чистая Деве, Еогоневесто Владычице… Меня охватил страх и трепет, когда луч света, исходящий от Богородицы, коснулся моей головы, которую я смиренно и низко преклонил по причине своего великого недостоинства.

Когда я окончил молитву Божией Матери и умолк, слышу, как из–под дерева выходит человек. Это был мужчина. Он говорит мне:

— Человек Божий, спускайся вниз, я хочу тебе что–то сказать. Я спустился и поздоровался с ним. Он мне говорит:

— Я очень голоден…

— Я сейчас тебе принесу, — отвечаю ему.

— Послушай–ка, — говорит он мне, — я приехал из Америки и убил свою жену. Меня стали преследовать, и я убежал в горы, чтобы меня не поймали. Но я умираю от голода.

Я принес ему три просфоры. Он рассказал мне, что жена его завела себе друга. Он, услышав об этом, приехал и совершил такое зло. Он уже в нем раскаялся, но сделанного не исправить.

— Прошу тебя, человек Божий, никому ничего обо мне не рассказывай, — сказал он мне и скрылся во тьме.

Когда рассвело, пришла полиция и искала его. Меня спросили, видел ли я кого–нибудь. Описали его.

— Нет, — говорю, — я никого не видел.

То, что этот человек мне исповедал, было по благодати Божией Матери.

Я правду вам говорю: предо мною была Пресвятая Богородица, Она послала луч света мне, смиренному!

Ведь был монашенком, уже священником, где–то двадцати одного года, — закончил старец Порфирий.

«Давай–ка освятим воду!»

На некоторое время я был направлен в одну деревню на Эвбее. Из многих случаев расскажу вам один. Однажды в церковь, где я служил, приезжает верхом на осле одна женщина. Увидев меня, она спешилась, подошла ко мне и говорит:

— Батюшка, у меня сын болеет.

— Что с ним?

— У него пропал голос.

— Давно?

— Да. Он совсем не говорит.

Юноше было лет восемнадцать. Тогда я беру епитрахиль и иду с ней в деревню. Пришли к ней в дом. Я увидел юношу, который и вправду не говорил. Я обращаюсь к ней:

— Давай освятим воду.

Она поставила стул, на него — чашку с водой, постелила полотенце. Я начал читать. Юноша молчит. Закончив освящение, я начал кропить при пении Спаси. Господи, люди Твоя… Когда я ударил его по лбу крестом и базиликом, он говорит мне:

— Спасибо большое!

Потом этот юноша меня сильно полюбил. Когда он впоследствии крестил своего ребенка, назвал его Порфирием. Приходит ко мне и говорит:

— Я дал ему твое имя. Говорю ему:

— А меня ты спросил?

— Я, — отвечает, — люблю тебя и захотел дать ему твое имя.

Послушайте рассказ и о другом подобном случае. Это также произошло на Эвбее.

Однажды пришла ко мне женщина со своей дочерью. Дочь была немая. Мать жалуется мне:

— Батюшка, у меня большое горе. Дочь вот уже как месяц не говорит.

Я ее спрашиваю:

— Как это случилось?

— Мы оставили козу привязанной около реки. Там много кустов ежевики. Поздно вечером дочь пошла забирать ее оттуда. Когда вернулась домой, была уже немой.

Я пришел к ней в дом и совершил освящение воды. Мать к тому же была еще и попадьей. Я спрашиваю ее:

— Чья ты матушка?

— Я жена священника из…

— А, отца Христоса?

— Да, батюшка.

Я прочитал молитвы на освящение, и поповна стала здоровой. Конечно, по благодати Божией.

И вот, я отправился в город Вафья, острова Евбея, в монастырь Святителя Николая

После нескольких лет на Эвбее я стал искать другое место для сосредоточенного уединения, как гонимая птичка, которая желает при помощи умной молитвы достичь объятий Божиих. Я был один–одинешенек.

Поехал я в местечко Вафья на Эвбее, в монастырь Святителя Николая, и пробыл там десять дней. Там были заброшенные келий, в которых жили крысы. И что же приключилось? Два дня была большая буря и шторм на море. Дождь лил без остановки. Он стучал по стенам, стеклам так, как будто это был град. Ветер в бешенстве рвал ветви платана, я слышал, как они шумели.

Светопреставление в полной пустыне! Ревели все стихии, А я — в церквушке Святителя Николая, бедной, расписанной фресками, намоленной за многие годы до меня верующими душами, которых я видел и ощущал, как они склонялись пред святыми и открывали свои сердца.

Там, в пустыне, я был похож на птичку небесную, гонимую холодным северным ветром. Представьте, что бы делала птичка среди такой бури? Разве не искала бы она себе какое–нибудь

прибежище, гнездо или пещеру?

Также поступил и я среди шума бури, напуганный стихиями. Прибежал найти прибежище, прибежал укрыться в объятиях моего Небесного Отца. Я ощущал теплую заботу Христову, свое единение с Богом. В Божественной благодати я чувствовал великую радость, веселие и успокоение.

Буря и гроза этого мира были мне безразличны. Душа моя искала чего–то более высокого, более совершенного. Я ощущал себя в безопасности, утешенным и упокоенным. Это были золотые дни. Я использовал во благо страшное ненастье.