Автобиография

«14 марта 1906 года.

Мистеру Эдварду М. Футу, председателю.

Дорогой друг и коллега!

Я действительно был бы рад присутствовать на воссоединении почетных членов Библейского класса мистера Рокфеллера (одним из которых я являюсь благодаря оказанным мною услугам), но я должен быть благоразумен и не рисковать. Это все из-за Иосифа. Он мог бы возникнуть в качестве дискуссионной темы, а тогда я мог бы попасть в беду, поскольку мы с мистером Рокфеллером расходимся во взглядах на Иосифа. Восемь лет назад я довольно скрупулезно и тщательно истолковал Иосифа в свете 47-й главы книги Бытия в моей статье в «Норт американ ревью», которая с тех пор была перенесена в XXII том моего Собрания сочинений, после чего я сосредоточил свое внимание на других предметах, полагая, что разрешил вопрос с Иосифом раз и навсегда и не оставил никому и ничего больше о нем сказать. Каковы же были мои удивление и огорчение, когда из газет я недавно узнал, что мистер Рокфеллер ухватился за Иосифа – будучи, очевидно, совершенно не осведомлен, что я уже разрешил вопрос с Иосифом, – и пытался истолковать его заново.

Каждая фраза, высказанная мистером Рокфеллером, свидетельствовала, что он не знаком с Иосифом. Таким образом, мне стало ясно, что он не читал мою статью. Он определенно ее не читал, потому что опубликованная им оценка Иосифа отличается от моей. Этого бы не случилось, если бы он статью прочел. Он думает, что Иосиф – это Мэрин барашек[169]. Это ошибка. Он был… он… впрочем, взгляните на статью, тогда вы увидите, что он собой представлял.

Веками Иосиф был весьма трудной и деликатной проблемой. Для всех, кроме меня. Это потому, что я рассматриваю его на основании фактов, так, как они записаны, а другие теологи – нет. Подавляемые чувством долга, они приукрашивают факты. Они полностью замазывают некоторые из них. Замазывают и рисуют на их месте другие, лучшие, которые черпают из собственного воображения. Так шаткий банк приукрашивает свой банковский отчет для введения в заблуждение банковского инспектора. Они потихоньку вычищают порочащие их долги и вставляют на их места воображаемые авуары. Разве я говорю неправду? В позапрошлое воскресенье самый сведущий и компетентный доктор Сильверман так писал в «Таймс»:

«Но фермеры, земледельцы и пастухи, которые в смысле средств к существованию зависели от плодов земных, страдали от голода больше всего. Чтобы предотвратить полный голод, Иосиф переселил людей из сельской местности в города, с одного конца границ Египта на другой его конец (Быт. 47:21), и таким образом их поддержал. Пока у них были деньги, он давал им пищу за деньги, но когда деньги исчерпались, взял их рогатый скот, их лошадей, их стада и ослов и даже их землю, где потребовалось, – в качестве залога за пищу. Правительство тогда кормило скот, лошадей и т. д., которые бы в ином случае погибли.

Позднее земля была возвращена прежним владельцам, им дали зерно, чтобы засеять землю, они получили столько своего скота, лошадей, стад и т. д., сколько им было нужно, и в уплату от них потребовалось только отдать правительству одну пятую часть всего их приплода животных или прироста продукции.

Весь план Иосифа был планом государственного мужа, равно как и гуманиста. Он сразу понравился фараону и его советникам, и неудивительно, что Иосиф был назначен наместником всего Египта. Иосиф успешно боролся со всеми ростовщиками и спекулянтами, которые годами обирали бедняков во время неурожая и доводили до полного истощения и попрошайничества. Он держал землю и животных нуждающихся людей в качестве залога, а затем возвращал. Он назначал им лишь справедливую рыночную цену за пищу, которую они получали. Без мудрого учреждения общественных хранилищ, созданных Иосифом, люди потеряли бы все свое имущество, вся страна была бы низведена до нищеты, и тысячи и тысячи бы умерли, как бывало в предыдущие периоды бескормицы».

Таков банковский отчет доктора Сильвермана – весь подкрашенный, позлащенный и готовый для инспектора. Вот отчет Библии (курсив мой):

«И не было хлеба по всей земле; потому что голод весьма усилился, и изнурены были от голода земля Египетская и земля Ханаанская.

Иосиф собрал все серебро, какое было в земле Египетской и в земле Ханаанской, за хлеб, который покупал, и внес Иосиф серебро в дом фараонов.

И серебро истощилось в земле Египетской и в земле Ханаанской. Все египтяне пришли к Иосифу и говорили: дай нам хлеба; зачем нам умирать пред тобою, потому что серебро вышло у нас?

Иосиф сказал: пригоняйте скот ваш, и я буду давать вам за скот ваш, если серебро вышло у вас.

И пригоняли они к Иосифу скот свой; и давал им Иосиф хлеб за лошадей, и за стада мелкого скота, и за стада крупного скота, и за ослов; и снабжал их хлебом в тот год за весь скот их.

И прошел этот год; и пришли к нему на другой год, и сказали ему: не скроем от господина нашего, что серебро истощилось и стада скота нашего у господина нашего; ничего не осталось у нас пред господином нашим, кроме тел наших и земель наших.

Для чего нам погибать в глазах твоих, и нам, и землям нашим? Купи нас и земли наши за хлеб; и мы с землями нашими будем рабами фараону, а ты дай нам семян, чтобы нам быть живыми и не умереть и чтобы не опустела земля.

И купил Иосиф всю землю Египетскую для фараона, потому что продали египтяне каждый свое поле, ибо голод одолевал их. И досталась земля фараону.

И народ сделал он рабами от одного конца Египта до другого[170].

Только земли жрецов не купил, ибо жрецам от фараона положен был участок и они питались своим участком, который дал им фараон; посему и не продали земли своей.

И сказал Иосиф народу: вот, я купил теперь для фараона вас и землю вашу; вот вам семена, и засевайте землю.

Когда будет жатва, давайте пятую часть фараону, а четыре части останутся вам на засеяние полей, на пропитание вам, и тем, кто в домах ваших, и на пропитание детям вашим.

Они сказали: ты спас нам жизнь; да обретем милость в очах господина нашего, и да будем рабами фараону.

И поставил Иосиф в закон земле Египетской, даже до сего дня: пятую часть давать фараону, исключая только землю жрецов, которая не принадлежала фараону».

Я не нахожу здесь ничего о «залоге». По мне, это выглядит как совершенно новый балансовый актив – в пользу Иосифа. И притом весьма щедрый и обеляющий – если только вышестоящий контролирующий орган найдет для него какой-нибудь авторитетный источник. Но я его не могу найти; я не нахожу, что Иосиф выдавал ссуды тем бедствующим крестьянам и обеспечивал эти ссуды с помощью закладной на земли и скот. Я нахожу, что он забирал саму землю – до последнего акра, и скот тоже, до последнего копыта. И у меня не возникает впечатления, что Иосиф назначил тем голодающим горемыкам «только лишь справедливую рыночную цену за пищу, которую они получали». Нет, у меня возникает впечатление, что он ободрал их до последнего пенни, до последнего акра земли, до последнего животного, а затем обменял тела и свободы всего народа по «справедливой рыночной цене» на хлеб и цепи рабства. Мыслимо ли, что может существовать «справедливая рыночная цена» или какая бы то ни было цена, исчисляемая в золоте, или бриллиантах, или банкнотах, или государственных облигациях, за наивысшее достояние человека – то достояние, без которого его жизнь не представляет абсолютно никакой ценности, – за его свободу?

Иосиф действовал щедро по отношению к духовенству – это самое большее, что я могу сказать в его пользу. Хитрый и расчетливый – это тоже. Они этого еще не забыли.

Нет, благодарю от всего сердца и со всей искренностью, но я боюсь приходить, я не должен рисковать, ибо я чувствителен, я человеколюбив, я уязвим в своих чувствах, и я бы не смог вынести, если бы молодой мистер Рокфеллер, о котором я очень высокого мнения, вдруг поднялся и опять стал обелять Иосифа. Но примите от меня мои наилучшие пожелания.

Марк Твен,

почетный член Библейского класса».