Автобиография

«Рентам, Массачусетс, 27 марта 1906 года.

Глубокоуважаемый мистер Клеменс!

Для меня великое огорчение не быть с Вами и другими друзьями, прилагающими усилия, чтобы преобразить слепых. Встреча в Нью-Йорке будет величайшим событием в том общественном движении, которое так долго занимает мое сердце, и я остро сожалею, что не могу присутствовать и чувствовать вдохновение от живого контакта с таким собранием ума, мудрости и филантропии. Я была бы счастлива, если бы могла почувствовать на своей руке слова, слетающие с Ваших уст, и воспринять речь нашего нового посла, обращенную к слепым, в самый момент ее произнесения. Прежде у нас не было таких заступников. Мое огорчение смягчается мыслью, что никогда ни на одном собрании не было сказано таких нужных слов, какие, уверена, будут сказаны здесь. Но какими бы избыточными ни казались все остальные призывы после выступлений Вас и мистера Чоута, тем не менее, будучи женщиной, я не могу промолчать и прошу Вас прочесть это письмо, зная, что Ваш добрый голос увеличит его выразительность.

Чтобы понять, что требуется слепому человеку, Вы, зрячие, должны представить, что это такое – не видеть. И Вы можете представить это еще более живо, если вспомните, что к концу Вашего путешествия Вам, возможно, самим придется прийти в темноте. Постарайтесь же осознать, что означает слепота для тех, чья счастливая деятельность невозможна.

Это означает долгие, долгие дни жить в заточении, в тупике, бессильным, отрезанным от всего божьего мира. Это означает сидеть беспомощным и сбитым с толку, пока Ваш дух напрягается и бьется в оковах, а ваши плечи страстно жаждут бремени, которого лишены, – законного бремени труда.

Зрячий человек занимается своим делом, уверенный и независимый. Он делает свою долю нужной миру работы в шахте, на руднике, на фабрике, в конторе, не прося у других никаких благодеяний, кроме возможности выполнять свое дело и получать вознаграждение. Мгновенный несчастный случай лишает его зрения. Свет дня гаснет. Весь видимый мир окутывает ночь. Ноги, которые когда-то твердо и уверенно несли его к его работе, спотыкаются, запинаются и боятся следующего шага. Он вынужден усвоить новую привычку праздности, которая, как червоточина, разъедает ум и разрушает его прекрасные способности. Посреди осязаемых руин былой жизни он ощупью бредет своей жалкой дорогой. Вы встречали его на ваших оживленных улицах, с запинающимися ногами и вытянутыми вперед руками, терпеливо бредущего сквозь повсеместную тьму, старающегося продать вразнос какую-нибудь мелочовку, а ведь это был Человек, со своими честолюбивыми замыслами и способностями.

Именно потому, что мы знаем: эти честолюбивые замыслы и способности могут быть реализованы, – мы и работаем, дабы улучшить условия незрячих взрослых. Вы не можете вернуть свет в опустевшие глаза, но вы можете протянуть незрячим руку помощи в их темном странствии. Вы можете обучить их новым навыкам. Работу, которую они когда-то выполняли при помощи глаз, вы можете заменить работой, которую они могут выполнять руками. Они просят только о возможности, а возможность – это факел во тьме. Они не просят ни подаяния, ни пенсии, но лишь удовлетворения, которое происходит от оплачиваемого усердного труда, а это удовлетворение – право каждого человеческого существа.

На вашей встрече Нью-Йорк скажет свое слово в пользу слепых, а когда Нью-Йорк говорит, мир слушает. Подлинное послание Нью-Йорка – это не суетливое отстукивание телеграфных аппаратов, а более могущественное высказывание таких собраний, как ваше. В последнее время наши периодические издания наполнены удручающими откровениями о крупных социальных язвах. Брюзгливые критики указывают на каждый порок в нашей общественной структуре. Мы достаточно долго выслушивали пессимистов. Однажды Вы сказали мне, что Вы пессимист, мистер Клеменс, но великие люди обычно ошибаются в отношении себя. Вы оптимист. Если бы Вы не были таким, Вы бы не председательствовали на этом собрании. Ибо оно есть ответ пессимизму. Оно провозглашает, что сердце и мудрость большого города посвящены добру в человечестве, что в этом оживленнейшем в мире городе ни один вопль страдания не пропадает даром, но получает сочувственный и великодушный ответ. Возрадуйтесь, что голос слепых услышан в Нью-Йорке, ибо через день он будет услышан по всему миру.

Искренне Ваша

Хелен Келлер».