Автобиография

Мы работали над черновиками до полчетвертого утра, но я все еще не была удовлетворена. Я продолжала работать над ними и днем, во время перерывов – то есть когда не встречалась с кандидатами, не беседовала с местными редакторами, не восхищалась «ягуарами» на заводе и не встречалась с толпами людей на выставке «Дом и сад» в Бирмингемcком Национальном выставочном центре. Как только мы приехали домой к госпоже Джоан Секкомб – она была одним из самых преданных волонтеров партии, – я предоставила всех остальных ее гостеприимству и закрылась с составителями моей речи, отчаянно работая над текстом до самой последней минуты. По какой-то таинственной причине чем больше мы страдаем при подготовке речи, тем лучше она потом звучит. Эта речь получилась действительно хорошей. Она содержала один колкий пассаж, который вызвал бурное одобрение присутствующих:

«Никогда прежде лейбористская партия в нашей стране не выступала с такой небрежной программой по обороне. В ней говорится об оккупации – это оборонная политика белого флага. За время моей службы в правительстве белый флаг появился в нашем лексиконе только однажды. Это было поздно вечером, когда в конце фолклендской войны, я вошла в Палату представителей с сообщением: «Над Портом Стэнли развеваются белые флаги!»

Еще о последней неделе. Проголосовав, я провела утро четверга 11 июня и часть времени после обеда в Финчли, в зале заседаний комитетов, а затем, когда приближалось время последних голосующих на участках, вернулась на Даунинг-стрит, 10. Зашел Норман Теббит, и мы долго разговаривали не только о кампании и возможных результатах, но и о планах Нормана. Он уже сообщил мне, что намеревается после выборов уйти из правительства, так как должен проводить больше времени с Маргарет. Я не могла переубедить его – причины были личные и заслуживали восхищения. Но я горько сожалела о его решении.

Я поужинала в резиденции и слушала телевизионные комментарии с догадками об исходе выборов. В 10.30 вечера, прежде чем отправиться в Финчли, я услышала, как Винсент Ханна по Би-би-си предсказывает «подвешенный парламент». Ай-ти-ви говорила, что у Консервативной партии будет большинство примерно на 40. Я чувствовала определенную уверенность, что у нас будет преимущество, но совершенно не представляла себе, насколько оно будет большим. Мой личный результат будет известен позже; но первые общие данные стали появляться сразу после 11 вечера. В Торбее мы сохранили большинство в бо́льшей степени, чем ожидалось. Мы также сохранили Хиндбeрн, следующий по количеству большинства голосов после Челтенхема, куда метили либералы, и также Бэсилдон. Около 2.15 ночи мы миновали финишный столб. Мое большинство уменьшилось на 400, хотя я достигла повышения процента голосов (53,9 %).

Меня отвезли обратно в город, куда я попала около 2.45, в главный офис Консервативной партии, чтобы отпраздновать победу и поблагодарить всех, кто помогал в ее достижении. Затем я вернулась на Даунинг-стрит, где меня ждали личные сотрудники. Я помню, как Денис сказал Стивену Шерберну: «Вы сделали для этих выборов также много, как и все остальные. Мы бы не смогли победить без вас». Стивену, наверное, меньше понравился мой ответ. Это была просьба зайти в кабинет и начать работу над составом следующего Кабинета. Начался новый день.

Глава 32 Положение улучшается

Реформы образования, жилья и здравоохранения

Первичной задачей после победы на выборах 1987 года было создать хорошую команду министров для воплощения в жизнь реформ, предложенных в нашем манифесте. Перестановка была незначительной: пять министров Кабинета ушли из правительства, двое по собственной воле. Общее равновесие в новом Кабинете указало, что я не предпочитала вариант «консолидации» ни до, ни после выборов. Джон Биффен ушел из Кабинета. В каком-то смысле это была потеря – ведь он соглашался со мной по поводу Европы и обладал сильным инстинктом в делах экономики, но стал комментарий предпочитать коллективной ответственности. По уже упомянутым причинам я потеряла Нормана Теббита. А Сесил Паркинсон, воплощающий радикальность моего мышления, вернулся в Кабинет в качестве министра энергетики. Я оставила все как было в образовании, где Кен Бейкер с помощью представительского таланта окупит недостатки внимания к деталям, а также в министерстве окружающей среды, где в проведении жилищных реформ Ник Ридли находится на своем месте. В этих двух областях – школ и жилья – мы предлагали совершить наиболее далекоидущие изменения. Но очень скоро я решила, что необходима серьезная реформа и в Национальной службе здравоохранения (НСЗ). В Джоне Муре, которого я повысила в должности, назначив государственным министром здравоохранения и социальных служб, я имела еще одного радикала, стремящегося к реформе унаследованной им окостенелой системы. Так что правительство вскоре оказалось на пути к еще более грандиозным социальным реформам, чем предполагалось вначале.