Автобиография

В следующем месяце случился международный кризис. В воскресенье 6 сентября террористы из Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) угнали четыре самолета (ни один из них не принадлежал Британии) и потребовали, чтобы они летели в Иорданию. Три похищения были успешными, но в четвертом – израильский самолет летел в Лондон – охранники взяли верх над террористами. Выжившая террористка Лейла Халед была арестована в аэропорту Хитроу.

НФОП потребовал ее освобождения, и как раз перед встречей кабинета министров в среду 9 сентября террористы похитили английский самолет, чтобы оказать еще большее давление. Самолет был на пути в Бейрут, когда мы совещались. Кабинету объяснили, что мы уже дали негласное согласие на американское предложение отпустить Лейлу Халед в обмен на освобождение заложников. В течение нескольких недель, пока шли переговоры, кабинет обсуждал этот вопрос много раз. Тем временем Иордания оказалась в состоянии гражданской войны, когда Кинг Хуссейн атаковал палестинцев, чтобы захватить контроль над страной, и сирийцы вторглись в страну и оккупировали большую территорию на севере. Тед противостоял любому английскому вмешательству со стороны Кинга и был уверен, что мы были правы, что ведем переговоры с НФОП. Хоть мы и не хотели освобождать Халед, в конце концов обмен состоялся. Должным образом все заложники были отпущены, хотя похищенный самолет был взорван террористами, а Кинг Хуссейн пережил события Черного сентября с трудом, но с триумфом.

Но к тому моменту правительство уже пострадало от удара, от которого, должно быть, мы никогда полностью не оправились. В середине июля Иэн Маклеод лег в больницу для проведения несложной операции в брюшной полости. Она прошла удачно, и он вернулся в дом 11 на Даунинг-стрит, чтобы отдохнуть в течение нескольких дней. Где-то в полночь в понедельник 20 июля у меня позвонил телефон. Это был Фрэнсис Пим, «главный кнут». Той ночью у Иэна случился сердечный приступ, и он умер. Ему было всего пятьдесят шесть лет.

Я была сражена лично, ибо Иэн всегда был щедрым и добрым человеком, под началом которого я работала. Но также я немедленно осознала, что мы потеряли наш самый проницательный ум и лучшего выразителя идей. Каким бы Иэн оказался канцлером, я не знаю. Но если согласиться, что худшие ошибки в экономической политике шли от верховенствующего казначейства Теда, резонно предположить, что положение могло обернуться лучше, если бы Иэн был жив. Его пост занял Тони Барбер, человек значительного ума, которому, в общем и целом, приходилось в казначействе нелегко. Экономические проблемы следующих нескольких лет основывались на этой перемене.

Заседание кабинета после смерти Иэна Маклеода было мрачным. Вокруг стола уже сидели почти все, кто был моими коллегами на протяжении следующих четырех с половиной лет. Их личные качества ожидала серьезная проверка. Тони Барбер был моим старым, хоть и не особенно близким другом со времен адвокатской практики, талантливый адвокат по налогам, но не способный противостоять Теду. Реджи Модлинг, министр внутренних дел вплоть до своей отставки из-за дела Пулсона в 1972 году[28], все еще интересовался экономической политикой и имел на нее твердые взгляды. По контрасту, он был вовсе не в востороге от своего нового поста. Он вряд ли бы возражал против любого поворота назад по направлению к большему государственному вмешательству в экономику, которое он на самом деле всегда предпочитал.

Алек Дуглас-Хьюм без осложнений вернулся в свое старое Министерство иностранных дел, где, однако, вскоре потребовалось много усилий, чтобы выполнить наши обещания, данные во время оппозиции, отменить эмбарго на поставки оружия в Южную Африку и попытаться найти возможный способ сохранить присутствие британских войск к востоку от Суэца. Вряд ли теперь он мог отдавать много времени внутренней политике. Квинтин Хэйлшем нашел идеальную для себя роль лорда-канцлера, начав свое долгое пребывание там, сначала при Теде, потом при мне, где он сумел совместить свою старую любовь к озорству и театру со степенными традициями верхней палаты. Питер Кэррингтон пришел на пост министра обороны, для которого он отлично подходил и который с апломбом занимал. Я знала, что он был близок к Теду. Несомненно, он стал еще ближе, когда позднее, будучи председателем партии и министром энергетики, Питер сыграл решающую роль в принятии мер по поводу последней забастовки шахтеров, которая ускорила парламентские выборы 1974 года. Он был одним из членов «внутреннего круга» Теда.