Читаем Автобиография полностью

Я и в самом деле была немного одинока. Я скучала по госпиталю и друзьям, ежедневным встречам с ними, мне не хватало моего дома, но я отлично понимала, что это неизбежно. Не обязательно водить компании каждый день — компании затягивают, растут и в один прекрасный момент, оплетая вас как плющ, душат. Я получала удовольствие от стенографии и бухгалтерии. Если в стенографии я испытывала унижение от того, что четырнадцати- и пятнадцатилетние девочки легко опережали меня, то в бухгалтерии чувствовала себя как рыба в воде, и это было приятно.


Однажды, во время занятий в коммерческой школе, которую я посещала, учитель прервал урок, вышел из класса, а потом вернулся и сказал:

— На сегодня вы свободны. Война кончилась!

Мы не поверили своим ушам. Ничто не предвещало такого скорого исхода, война грозила длиться еще, по крайней мере, полгода или год. Наши позиции во Франции ничуть не изменились. Каждый день то завоевывали, то снова отдавали несколько квадратных метров территории.

Я вышла на улицу совершенно ошеломленная. И здесь меня поджидало самое невероятное зрелище. До сих пор вспоминаю его даже с каким-то страхом. Повсюду на улицах танцевали женщины. Англичанки не слишком склонны к уличным танцам, танцевать на улице гораздо свойственнее Парижу и француженкам. Но вот они танцуют, скользят по мостовой, даже прыгают — какая-то оргия радости; в этом диком возбуждении заключалось почти грубое наслаждение. Страшноватое впечатление. Если бы возле этих женщин появились немцы, женщины наверняка разорвали бы их на куски. Некоторые, помнится, шатались и вопили. Я пришла домой и застала там Арчи, который уже вернулся из министерства.

— Вот такие дела, — сказал он в своей обычной спокойной и сухой манере.

— Ты мог предположить, что все кончится так быстро? — спросила я.

— Слухи ходили, но нам запретили говорить об этом. А теперь, — сказал он, — надо решать, что делать дальше.

— Что значит «дальше»?

— Я думаю, самое правильное будет теперь уйти из воздушного флота.

— Ты действительно собираешься покинуть авиацию? — изумилась я.

— Там у меня нет будущего. Ты должна понять это. Там не может быть никакого будущего. Я годами буду сидеть на той же должности.

— Что же ты собираешься делать?

— Работать в Сити[373]. Всегда хотел этого. И у меня есть пара предложений.

Я всегда испытывала восхищение практической сметкой Арчи. Он воспринимал все без малейшего удивления, спокойно взвешивал все своим, надо сказать, быстрым умом, переворачивал страницу и начинал новую.

Какое-то время жизнь текла по-прежнему. Арчи каждый день ходил в свое министерство. Восхитительный Бартлет демобилизовался. Полагаю, герцоги и графы проявили рвение, чтобы вернуть себе своих слуг. Вместо Бартлета появился некто по имени Верралл. Наверное, он старался изо всех сил, но ничего не умел, был совершенно необучен, и мне никогда не приходилось видеть настолько жирной, замызганной и грязной посуды, а также серебра — ножей и вилок. Я была по-настоящему рада, когда он наконец выправил свои демобилизационные документы.

Иногда Арчи освобождался, и мы ехали в Торки. Там я впервые испытала приступ слабости и какого-то общего отчаяния. В то же время, это были не колики, как я подумала сначала. То был первый признак, что я жду ребенка.

Я пришла в восторг. Всегда уверенная в том, что дети появляются почти автоматически, после каждого отпуска Арчи я испытывала глубокое разочарование, не обнаруживая никаких обнадеживающих симптомов, и в этот раз уже и не ждала ничего. Я пошла к доктору — наш старый доктор Пауэл уже не практиковал, так что нужно было выбрать другого. Не хотелось обращаться ни к одному из наших госпитальных докторов, так как я слишком хорошо знала и их самих, и их методы. Вместо этого я обратилась к жизнерадостному доктору под довольно зловещей фамилией Стабб[374].

В его прехорошенькую жену Монти был влюблен с девятилетнего возраста.

— Я назвал своего кролика, — объяснял он тогда, — Гертрудой Хантли, потому что она самая красивая.

Гертруда Хантли, впоследствии Стабб, была достаточно добра, чтобы выказать себя польщенной и поблагодарить за оказанную ей честь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Агата Кристи. Собрание сочинений

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза