Автобиография

Определение джентльмена

Далее Марк Твен рассказал о человеке, который оставил десять тысяч долларов с целью распространить свое определение джентльмена. Твен заметил, что сам он никогда не давал такого определения, но если придется, то он включит в него милосердие, верность и справедливость. Он достал письмо от Уильяма Дина Хоуэллса и произнес:

«Он пишет, что ему всего шестьдесят девять лет, но я знаю его дольше. “Я был рожден, чтобы бояться смерти, а не старости”, – пишет он. Ну а я наоборот. Это ужасно – стариться. Вы постепенно утрачиваете свои способности и чары и начинаете доставлять хлопоты. Люди стараются убедить вас, что это не так. Но я знаю, что доставляю хлопоты.

Затем он пишет, что ни одна часть жизни не доставляет такого удовольствия, как восьмой десяток. Это верно. Я только начал его разменивать, и он мне очень нравится. «Если бы только старики не были такими нелепыми…» Зачем он говорит за других? «Но, – продолжает он, – они нелепы и уродливы». Никогда не видел письма с таким количеством заблуждений. Уродливы! Я никогда в жизни не был уродлив! Сорок лет назад я не был так привлекателен. Зеркала мне тогда хватало на три месяца. Сейчас я изнашиваю его за два дня.

«Ты был в Хартфорде и хоронил бедного старого Патрика. Полагаю, он тоже был стар», – пишет мистер Хоуэллс. Нет, он не был стар. Патрик пришел к нам тридцать шесть лет назад – проворный, гибкий молодой ирландец. Он был так же прекрасен духом, как и телом, и был честнейшим человеком. В течение двадцати пяти лет он служил у нас кучером, и если бы мне предстояло детально описать джентльмена, я бы описал Патрика.

По моей просьбе я был на его похоронах одним из тех, кто нес гроб, так же как и наш старый садовник. Когда-то, очень давно, он вез меня и мою невесту. Когда появились дети, он возил их тоже. Он был для них целым миром и ко всем в моем доме питал те же самые чувства чести, честности и привязанности.

Ему было шестьдесят, на десять лет меньше, чем мне. Хоуэллс полагает, что он был стар. Он был не так стар. Он до последних дней был все так же любезен и обаятелен. Патрик был джентльменом, и к нему я бы применил такие строки:

Таким образом, да буду я учтив с людьми, предан друзьям,

Верен Богу, благоуханию тропы, по которой ступаю[164].

На похоронах я встретил семью Патрика. Мы не виделись порядочное количество лет. Дети стали мужчинами и женщинами. Насколько я мог припомнить, я не видел их с тех пор, как ребятами они вместе с нашими детьми и с детьми соседей резвились вокруг рождественской елки в сочельник, по коему случаю Патрик спустился по дымовой трубе, наряженный святым Николаем, и исполнил эту роль, к восхищению как маленьких, так и взрослых.