Автобиография одной итальянской семьи

«Когда умирает известная личность, мы почти неизбежно, словно протестуя против долга перед обществом, каким-то роковым образом принимаемся соединять фрагменты надгробных панегириков и похоронной риторики. Но бывает, что такие выходящие из ряда вон случаи, как этот, наводят нас на мысли, которые никогда не пришли бы нам в голову в обычных условиях и объективную суть которых никогда не пытались бы выяснить. Видимо, существует нечто такое, на что мы до сих пор вынужденно смотрели как на показную, шумную очевидность ежедневного самопожертвования такой личности. И теперь, в момент смерти Джанни Версаче, мы пытаемся подумать о его жизни. В истории каждого великого города есть личности, которые в определенные моменты оказываются способны реализовать свою силу и волю гораздо полнее, чем это могут сделать другие. Они появляются среди нас, ибо вобрали в себя все духовное наследие своих отцов, своих предков. Или всего добились в одиночку. Джанни Версаче – один из них, один из немногих великих представителей моды в Милане. Всего за несколько лет Джанни Версаче стал всемирно известной личностью. И не только как создатель необыкновенно удачных и успешных моделей одежды. Он известен и как создатель эффективной сети производства и сбыта этих моделей, а это удается лишь очень немногим. Он сумел передать свой неповторимый стиль, который не спутаешь ни с каким другим. Его творческий язык сумел сказать то, что никому до него сказать не удавалось: работать – во всем мире означает цель, которую перед собой должны ставить все крупные объединения. Для многих из них это трудноразрешимая проблема, словно у них не хватает оборудования и нужного оснащения. <…> В последних своих коллекциях Версаче работал над тем, чтобы убрать все лишнее, утончить линии и сделать модели проще и легче. Неизменными оставались только яркие цвета и необыкновенная способность к выдумке. Это чисто итальянский стиль, его узнают во всем мире, и, ей-богу, его стоит повторять. Вдумайтесь, со сколькими разными акцентами бессчетное количество раз произносится и будет произноситься во всем мире имя итальянца Джанни Версаче…»

18

Воистину нет способа свести счеты с тем, что теряем. Я попытался сделать это в своей книге. Расскажи – и тебе станет легче. Но сам процесс обнажает все рубцы от душевных ран.

Как я уже сказал на предыдущих страницах, после Майами очень многое изменилось. Гибель брата создала глубокие трещины и в деле, и в нашей семье. В его завещании, составленном в сентябре 1996 года, наследницей половины состояния названа Аллегра. Джанни любил всех своих племянников, но Аллегра всегда была «его принцессой», центром мира, волшебной девочкой, как Донателла, когда мы были еще маленькие. Не могу отделаться от мысли, что, если бы Джанни не покинул нас, мы держались бы вместе. Наше дело не вошло бы в полосу кризиса, мы ничего не начали бы продавать, и я сам не подтолкнул бы фирму «Версаче» к совершенно другой судьбе. У нас состоялся бы союз с «Гуччи», и мы продолжили бы только приобретать.

И что-то выдумывать уже бесполезно: мы стали захлебываться в море необратимости.

Что же касается завещания Джанни, то существует закулисная сторона вопроса, о которой я хочу поведать из любви к истине. Я уже писал, что он составил завещание в сентябре 1996 года, меньше чем за год до смерти. Я не знал, что он ездил к нотариусу.

Но думаю, что этот поступок явился результатом возникшего между нами в тот момент довольно сильного напряжения. Ссоры как таковой не было, обычно мы вообще не ссорились. Я, постоянно ощущая себя старшим братом и ответственным за расчеты, как-то раз отчитал его за слишком большие траты. А он тогда ответил мне: «Деньги для того и существуют, чтобы их тратить». Мы послали друг друга куда подальше, и на этом дело кончилось. Антонио Д’Амико рассказывал мне, что примерно за неделю до смерти Джанни они отправились купить какие-то вещи для оборудования дома в Майами, которые он приметил. Цена оказалась заоблачной. Антонио спросил: «И у тебя хватит мужества назвать эту цифру Санто?» А Джанни в ответ только улыбнулся.

У нас с ним такие ситуации были классикой жанра. Каждый исправно играл свою роль. Он выступал как фантазер, не знающий границ, а я – как мастер установки этих самых границ, доверяющий, однако, его интуиции и мечтам. А как я мог бы иначе? Благодаря тому, что наши разные характеры и способности дополняли друг друга, мы многого добились, действуя вместе. Джанни парил в небесах, а я заботился о том, чтобы его не постигла участь Икара.

Если бы Джанни не покинул нас, у нас состоялся бы союз с «Гуччи», и мы продолжили бы только приобретать.