Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Несмотря на попытки друга моего Дяди Бинера убить отца Пикси, мы оставались близкими всю нашу юность. Она, Линда Уистлер и Дэнни Уивер были моими лучшими друзьями. Трех мне было вполне достаточно.

Линда была очень башковитой, и мне нравилось проводить время с ней вдвоем. Она любила читать и, как мне казалось, знала все обо всем. Мы решили организовать ларек с хот-догами и продавать во время баскетбольных матчей. По крайней мере, таким было наше прикрытие. На самом деле мы проводили кампанию в поддержку демократов, раздавали значки, установили на складном столике, где стоял обжарочный аппарат для хот-догов, знак партии. Блаженное было время.

Моим родителям, особенно маме, казалось странным, что я готова часами болтать и болтаться с одной-единственной подругой. Моя сестра прыгала с крыши на крышу, чтобы выбраться из дома, да и ее лучшая подруга Лорна и другие их приятели, по мнению моей мамы, были куда более нормальными. Мама порой предъявляла мне список друзей сестры, находившийся рядом с телефоном на кухне, и спрашивала: «Почему ты не можешь чуть больше походить на свою сестру?» Вряд ли она считала поход за продуктами вместе с Дэнни встречей двух друзей.

А вот мы с Дэнни определенно считали. Дэнни стал моим первым другом-геем. Мы обожали вместе ходить по магазинам, наши мамы частенько не успевали этим заниматься. В супермаркете мы танцевали. Поскольку родители любили смотреть «Шоу Лоуренса Велка»[33], мы прекрасно знали про Бобби и Сисси[34] и понимали, что это вам не Фред и Джинджер[35]. Нет. Танцы Бобби и Сисси напоминали порно с участием двух манекенов. Мы с Дэнни считали, что это очень смешно, и могли повторить все их номера. И правда повторяли – под фоновую музыку магазина.

Мы столько всего интересного делали вместе. Мы сбегали из школы и ездили в Питтсбург, чтобы покататься на эскалаторе. Неоднократно. Не знаю, способны ли вы в полной мере осознать, какой королевой красоты из захолустья я себя чувствовала, поднимаясь и спускаясь на эскалаторе снова и снова, снова и снова, а вот я помню, насколько была преисполнена энтузиазма.

В тот день я усвоила еще один урок: «Будь внимательна». Мы были женщинами, а женщинам стоило научиться заботиться о себе.

Дэнни впоследствии стал продюсером «Шоу Фила Донахью»[36] и создал программу психологической поддержки для гостей и участников шоу. Он получил несколько наград за свою работу, ставшую настоящим прорывом. Он стал священником в своей церкви и состоял в отношениях с одним и тем же человеком более тридцати лет, до самой своей смерти от черепно-мозговой травмы в 2018 году. Я пишу об этом, а сердце мое разрывается. В конце ему пришлось нелегко. Он был хорошим человеком. Прекрасным человеком. Я его очень любила.

Эта любовь утешает меня. Я знаю, что бальзам, которым любовь становится для моей души, несмотря на всю горечь утраты, останется со мной и однажды превратит скорбь в нечто иное.

Будучи средним ребенком в семье, я никогда не носила новых вещей – у всех остальных они были, и мне тоже отчаянно хотелось. Но приходилось ждать. Я донашивала не только за старшими, но и за младшими. Впрочем, я была умной и стильной.

Стиль – это то, во что ты превращаешь свои недостатки. Нос Барбары Стрейзанд[37], уши Кларка Гейбла[38], габариты Дэнни ДеВито[39], Шер[40]. И давайте признаем: у каждого из них есть свой неповторимый стиль. Четкий, лаконичный, бросающийся в глаза стиль, отточенный до совершенства.

В детстве ты страдаешь до слез, когда не получаешь того, что кажется тебе таким важным, и тихо, но уверенно стараешься постичь, как же превратить то, что тебе достается, в нечто совершенно невероятное, в то, что тут же захочется получить остальным. Вот только ни у кого, кроме вас, такого не будет. Некоторые из нас долго выезжали на этой фишке, а теперь это и правда стало фишкой. Слава богу, мир здорово изменился.

Маленькой я не пользовалась успехом. Не входила в этот магический узкий круг. Но помню, как наблюдала за девочками, и среди них всегда была та самая.

Я очень хорошо помню, как однажды, когда мы учились в пятом классе, ко мне подошла такая девочка. Пока она шла, меня переполняла надежда. Это ужасное желание приобщиться. Ее волнистые волосы подсвечивало солнце; она улыбалась той особой улыбкой, которая сияет и манит, подобно сирене. Подруги окружали ее как греческий хор, что поет и смеется, порхая над землей.

Мои же ноги, напротив, казались отлитыми из бетона, а может, погруженными в бетон площадки. Голова у меня была большая, очень-очень большая, огромная, похожая на луковицу. Я была одиночкой, у меня были только друзья – такие же одиночки – и книги. Мы в изумлении таращились на группу прекрасных созданий, которые двигались по направлению к нам. Что они такое делали?