Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Они подошли ближе, раздался смех – воплощение американской мечты о счастье и обретении своего места. Сердце заколотилось, а вот мозг, наоборот, закоротило: я растерялась, я была так изумлена происходящим. Чем ближе они подходили, тем менее реальным все это казалось.

Они были совсем рядом – всеобщие любимицы. Хорошенькие и знаменитые, счастливые. Те, что всем нравятся. Девочки, которые разобрались в своей жизни. Девочки в хорошей обуви. Девочки, у которых никогда не болят ноги, девочки, которых всегда хотят мальчики, девочки, друзья которых могут их любить, а могут не любить, но до этого никому нет дела. Богини.

Они смотрели прямо на меня; та самая девочка смотрела прямо на меня и улыбалась. Улыбалась мне мягкой, счастливой, спокойной, доброжелательной улыбкой. Я почувствовала себя кроликом в клетке. Улыбнулась в ответ. Она засмеялась – у нее был такой легкий смех, – чуть сбавила шаг и подошла ко мне своей невесомой походкой.

Я была поражена, меня переполняла благодарность, что эти богини готовы были стать моими друзьями, готовы были включить меня в свой круг. Я уже открыла рот, чтобы заговорить, поздороваться, и в этот момент она отвесила мне пощечину – со всей силы, наотмашь.

Я не была ни знаменита, ни важна, но я была молодой и угрожающе привлекательной.

Богини помладше засмеялись. Они смеялись, когда на моей щеке появился след от ее удара; они смеялись, когда глаза мои наполнились слезами; они смеялись, когда их подруга повернулась, перебросив через плечо сверкающие пряди волос; они смеялись… Они смеялись все время, пока она шла к ним. Назад.

Я прислонилась к стене и сползла на корточки, ждала, пока прозвенит звонок, возвещающий конец перемены, и слышала, как они смеются и разговаривают, а потом пошла в туалет посмотреть в зеркало на свое лицо, попытаться смыть след, и слышала, как они смеются и разговаривают. До конца дня я слышала, как они смеются и разговаривают.

Когда я стала знаменитой, репортеры из журнала People[41] отправились в мой родной город поговорить с местными жителями. Та девочка – теперь уже женщина – заявила, что в школе я была снобом.

Я впервые попала на Каннский кинофестиваль благодаря фильму «Вспомнить все». Мой багаж потеряли. Так что я надела черные широкие льняные брюки, черную футболку, черный хлопковый пуловер, огромный шелковый шарф яркой расцветки (дизайнером был мой молодой человек, с которым мы уже долгое время тайно встречались) и черные туфли без задника на низкой шпильке – в них я была в самолете, а до этого миллион раз надевала их на миллион разных мероприятий.

Стоит добавить, что ни одна из красоток, присутствовавших на мероприятии, даже не подумала выручить меня и одолжить что-то из своего гардероба.

Я не была ни знаменита, ни важна, но я была молодой и угрожающе привлекательной. Очевидно, они решили, что комплименты, которыми меня одаривали коллеги по цеху, отмечая мою изобретательность, достаточно забавны, и я и так обойдусь. И даже Роберт Дауни-младший[42] заметил, что с шарфом, повязанным через шею на манер топа, вкупе с широкими брюками я похожа на Аниту Экберг[43].

В конце концов я наткнулась на одного своего друга, менеджера по талантам, Шепа Гордона, который отвел меня на несколько потрясающих вечеринок. Впрочем, сначала он остановил свой шикарный кабриолет перед чередой магазинов одежды на Ривьере, помог мне пробежаться по ним и выбрать необходимое, а потом заплатил за все эти восхитительные наряды. После чего мы отправились на очередную и, должна признать, просто фантастическую вечеринку в чьем-то жутко пафосном доме на побережье: там было несколько изысканных особняков Прекрасной эпохи[44] в окружении древних, совершенно разных удивительных деревьев.

«Вспомнить все» – безумный и очень необычный фильм. Сниматься в нем было весело, а за созданные для него визуальные эффекты Роб Боттин получил «Оскар» за особые достижения. Эту премию вручают не каждый год. На самом деле ее вообще вручали всего шестнадцать раз. Вот это гений. Кстати, именно он научил меня истинно голливудской реакции: улыбаться, кивать и ничего не говорить.

Вообще, съемки были сумасшедшие. Я по-дружески влюбилась в Арнольда[45] и «его тупиц»[46], как я их тогда называла, и мой мозг при этом ежедневно наизнанку выворачивался. Я все пыталась понять, как, черт возьми, мне выйти на его уровень, чтобы зритель увидел во мне героиню, способную угрожать Арнольду Шварценеггеру, поверил в этот образ. Это ведь так логично: весом я была сто двадцать восемь фунтов[47], но при этом до полусмерти избивала Арнольда. В космосе.

«Вспомнить все» – безумный и очень необычный фильм. Сниматься в нем было весело, а за созданные для него визуальные эффекты Роб Боттин получил «Оскар» за особые достижения.