Автобиография. Вместе с Нуреевым

«Справедливости ради, надо сказать, что Константин Михайлович Сергеев – художественный руководитель театра и директор Георгий Коркин делали все, что могли, чтобы остановить игру КГБ, – в одном из интервью вспоминала подруга юности Рудольфа – Тамара Закржевская. – Они ходили в посольства, писали в министерства. Рудику до последнего никто ничего не говорил. Разве что пытались приструнить. У Руди, как и у всех был с собой билет. Он шел на посадку одним из последних. Билет у него отобрали».

Из архивных сведений историка Леонида Максименкова:

«2 августа 1961 года

Д. Поликарпов и А.Долуда – ЦК КПСС

В соответствии с поручением ЦК КПСС была проведена проверка обстоятельств измены Родине бывшего артиста Ленинградского государственного академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова Нуреева Р. Х.

С первых же дней пребывания в Париже Нуреев установил близкие отношения с политически подозрительными людьми: неким Лареном – театральным бизнесменом и балетмейстером (впоследствии Ларен помогал Нурееву с трудоустройством), Кларой Сен – женщиной сомнительного поведения, и другими элементами артистической богемы. Нуреев грубо нарушал дисциплину, пренебрегал интересами коллектива, систематически проводил время со своими новыми знакомыми, являясь в гостиницу глубокой ночью.

К началу июня, когда поведение Нуреева стало нетерпимым, заместитель руководителя балета т. Стрижевский и работники посольства внесли предложение о его досрочном командировании из Парижа.

3 июня комиссия по выездам за границу при ЦК КПСС дала указания о высылке Нуреева с соблюдением всех мер предосторожности.

Вместо того чтобы немедленно выполнить полученное указание, дирекция театра и работники посольства сочли нецелесообразным отправлять Нуреева, хотя было уже очевидно, что дальнейшее пребывание во Франции этого потерявшего совесть отщепенца грозит опасными последствиями.

14 июня было дано в третий раз указание о немедленном откомандировании Нуреева. Получив категорическое предписание, директор театра т. Коркин, как сообщает посольство, не считал необходимым отправлять Нуреева на Родину, мотивируя это тем, что его (Рудольфа) поведение изменилось к лучшему. В действительности Нуреев вел себя по-прежнему и даже в ночь перед отправкой проводил время с французами, возвратившись в гостиницу лишь к шести утра».

Из статьи Бориса Сопельняка «Смертельное па-де-де»:

«Передо мной – “Заключение по материалам уголовного дела, архивный № 50888”, утвержденное старшим помощником Генерального прокурора Российской Федерации Галиной Весновской. Речь в нем идет о бывшем артисте Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова Рудольфе Хамитовиче Нурееве. Управление КГБ по Ленинградской области возбудило уголовное дело, которое принял к своему производству капитан Валдайцев. Ситуация была нешуточной. За измену Родине, в соответствии со статьей 64 “а”, Нуреева ждал смертный приговор».

Открываем Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. Находим вышеуказанную статью. Читаем:

«Статья 64. Измена Родине

а) Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, – наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества».

Но вернемся к материалу Бориса Сопельняка:

«Как водится, следователь начал с допроса свидетелей. Одной из первых была приглашена сестра Рудольфа – Розида, педагог по образованию. Она рассказала об их отце, который прошел всю войну, о матери, которая в труднейших условиях эвакуации тянула четверых детей, о том, что первое жилье, тринадцатиметровую комнату на шестерых, они получили уже после войны.

– Что вы можете сказать о политических взглядах своего брата?

– По-моему, их у него вообще не было… За два года он подготовил десять ведущих партий в балетных спектаклях Кировского театра. За это же время он научился играть на пианино, а после гастролей в Египте, не желая, как он говорил, быть глухим, засел за английский и довольно быстро его освоил. Я уж не говорю о том, что Рудольф не вылезал из музеев, театров и филармонии. Иначе говоря, он прекрасно понимал ущербность своего провинциального воспитания и, не жалея сил, ликвидировал многочисленные пробелы.

– Говорят, у него был довольно сложный характер?