Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Впервые ископаемый представитель китообразных, базилозавр (Basilosaurus), был найден в 1832 г. филадельфийским натуралистом Ричардом Гарланом в третичных слоях в Луизиане[526]. Гарлан назвал это существо «королевский ящер», но позже выяснилось, что это вовсе не ящер. Многие годы ученые полагали, что предок китов был насекомоядным млекопитающим, однако исследования в Пакистане, Афганистане и Африке доказали обратное[527]. Но название «базилозавр» сохранилось.

Предок первых китов был найден в Пакистане в 1977 г. Палеонтологи определили, что эти ископаемые остатки принадлежат очень древнему китообразному – пакицету, Pakicetus, – на основе строения слуховой области черепа животного[528]. Киты и их предки имеют очень маленькие наружные слуховые отверстия, уникальные для китообразных, обеспечивающие подводный слух. У современных зубатых китов слуховой проход всегда закрыт, поскольку на некотором расстоянии от входного отверстия полость слухового прохода зарастает; кроме того, кости барабанно-околоушного комплекса не срастаются с остальными черепными костями. Звуковые колебания передаются к слуховым органам, и киты могут различать звуки под водой. Китообразные также обладают специфическими конечностями для передвижения – плавниками. В 1985 г. Винсент Сарич из Беркли изучал белки крови кита и бегемота и обнаружил, что ближайшим ныне живущим родственником современных китов является бегемот[529]. Анализ ДНК позже подтвердил это открытие. В 2001 г. в Пакистане были найдены новые ископаемые предки китов, у которых кости образовывали сложный сустав, обеспечивающий подвижное сочленение большеберцовой кости и стопы[530]. Такая кость сустава (таранная) характерна для парнокопытных (Artiodactyla), что доказывает наличие у китов общего предка с наземными пастбищными животными, обладающими сложными суставами, такими как антилопы, коровы, овцы, олени и бегемоты. Эти результаты согласуются с полученными ранее данными молекулярной биологии и ДНК-анализа.

На основе ископаемых находок в Африке геологи определили, что антракотериевые являются общими предками китов и бегемотов[531]. Это были сухопутные животные, впервые описанные в третичных слоях лигнита (бурого угля) в Европе. Стратиграфы классифицируют антракотериевых как супергруппу парнокопытных животных. Эта классификация основывается на данных, указывающих, что эволюционная линия китов имеет несколько звеньев. Одно из них, пакицет, был полуводным животным. Другие, такие как майяцеты, больше проводили времени в воде, а базилозаврид Dorudon atrox (рис. 1.1) был уже полностью водным животным, обладавшим рудиментарными задними конечностями и уплощенным или трубчатым хвостом, если судить по позвонкам, найденным в экземплярах из Афганистана и Египта в 1983 и 2004 гг. соответственно[532].

После вымирания большинства динозавров в конце мезозоя, помимо млекопитающих, к жизни адаптировались насекомые и растения. Слои формации Флориссант представляют собой сокровищницу хорошо сохранившейся фауны и флоры позднего эоцена. Геологи и палеонтологи извлекли из озерных пластов сланцев в этом месте в Колорадо более 40 000 образцов, представляющих 1500 видов членистоногих – насекомых и пауков[533]. Вулканические лахары (быстрые грязевые потоки, по консистенции похожие на подвижную бетонную смесь и состоящие из вулканического пепла и льда и снега от стратовулканов), которые перегородили реки, создали два озера, одно после другого. Найденные ископаемые артроподы жили рядом с озером или в нем. По-видимому, в этом месте обитало множество живых организмов. Палеонтологи обнаружили в формации Флориссант больше ископаемых бабочек, чем где-либо еще в мире, и 140 видов растений, в том числе цветы (рис. 11.2) и пыльцу.


Рис. 11.1. Скелет ископаемого кита Dorudon atrox, подотряд археоцеты (Archaeoceti), эпохи эоцена: А) вид сверху; B) вид сбоку (длина 5 м, возраст 36,5 млн лет). (Gingerich et al., 2009, figure 1, A and B)


Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука