Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Большую часть исследований тепловых потоков выполнил в Институте Скриппса Роджер Ревел (1909–1991) вместе с геофизиком из Кембриджского университета сэром Эдвардом Криспом Буллардом (1907–1980) и студентом Артом Максвеллом. До проведения измерений тепловых потоков в океанах Буллард занимался изучением континентальных тепловых потоков. К изумлению ученых, они обнаружили (как описывается в статье, опубликованной в 1956 г.), что величина теплового потока в океанических бассейнах оказалась такой же, как на массивах суши[253]. Геофизики предполагали, что плотность теплового потока континентов должна быть выше, исходя из типов представленных горных пород (мелкозернистые магматические породы), поэтому они были удивлены результатами. Более высокое по сравнению с ожидаемым значение теплового потока над океанической корой свидетельствует о подъеме горячей астеносферы, поскольку в районе срединно-океанических хребтов происходит выход магмы.

Еще один из студентов Ревелла, Ричард фон Херцен (1930–2006), впоследствии работавший с ЮНЕСКО и Вудсхоулским океанографическим институтом, занимался сравнением результатов исследований тепловых потоков океанического дна, полученных на Восточно-Тихоокеанском поднятии – срединно-океаническом хребте в восточной части Тихого океана. В 1959 г. фон Херцен нанес результаты на карту вместе с данными Булларда, и сравнение послужило подкреплением данных о том, что тепловые потоки на океаническом дне и на суше были практически идентичными[254]. В дальнейшем более поздняя работа фон Херцена 1963 г., в ходе которой было определено, что плотность теплового потока на Восточно-Тихоокеанском поднятии в пять раз превышает значения теплового потока в прилегающих участках океанического дна, дала необходимый ключ к пониманию природы срединно-океанических хребтов, поскольку под хребтом астеносфера поднимается[255].

Первым, кто собрал эти разрозненные факты и предложил модель спрединга морского дна, был Хесс: в 1962 г. он опубликовал статью «История океанических бассейнов»[256], в которой изложил аргументы в пользу спрединга путем создания нового океанического дна в срединно-океанических хребтах[257]. Хесс приписал идею о спрединге морского дна более ранней работе Холмса, а свою работу он назвал «опытом в геопоэзии», чтобы заинтересовать аудиторию, указав на то, что он считал диковинной идеей.

Хесс предположил, что конвективные течения в верхней мантии управляются теплом, выделяющимся в результате радиоактивного распада в земной мантии и ядре, который происходит в горячем веществе глубоко в недрах Земли. Когда магма изливается на поверхности и остывает, она погружается подобно тому, как действует гелевый светильник. Хесс полагал, что эти конвективные ячейки могут быть ответственны за спрединг океанического дна в срединно-океанических хребтах вместе с пассивным движением континентальных частей коры в том же направлении, причем это происходит в рамках циклов, продолжительность которых составляет 200–300 млн лет. Хесс далее рассматривал относительно молодой возраст океанических бассейнов по сравнению с возрастом континентов. Ученый также отмечал, что малое количество осадков в некоторых частях океана связано со спредингом океанического дна из-за разрушения океанической коры в результате процессов, которые впоследствии стали называться тектоническими. Хесс считал, что срединно-океанические хребты представляют собой недолговечные структуры, так же как и дно океана, потому что они тоже могут перерабатываться и разрушаться на протяжении геологического времени. Хесс также обратил внимание на «сбросовые уступы» и сдвиг вдоль разломов океанического дна.

Роберта Дитца (1914–1995), океанографа и геофизика из Института Скриппса, часто упоминают вместе с Хессом, когда речь идет о приведении в систему теории спрединга морского дна. Однако эти двое ученых никогда не публиковались вместе, а заметка Дитца в Nature[258], напечатанная в 1961 г., вышла после появления в 1960 г. препринта статьи Хесса, в которой излагалась его концепция происхождения морского дна. Хесса беспокоило сходство заметки Дитца с его идеей, а также то, что порядок рассмотрения вопросов Дитцем соответствовал структуре статьи самого Хесса[259]. В статье, опубликованной в 1968 г., Дитц признал, что Хесс первым предложил гипотезу и его следует считать человеком, внесшим основной вклад в теорию спрединга морского дна[260].

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука